Верность слову и зову души

Мушни Микая – 80 лет

Одним из видных представителей старшего поколения абхазских литераторов, долгие годы плодотворно работающих на поприще поэзии и прозы, продолжающих традиции Д.Гулиа, И. Когониа, С. Чанба, Б. Шинкуба и других крупных мастеров слова, является Мушни Иродович Микая. Самобытность творческой индивидуальности мастера абхазской поэзии и прозы заключается в первую очередь в том, что он внес в нашу художественную словесность свой слог, свою манеру письма, достаточно ярко отразившую колорит, лексическое многообразие народной речи. Он ступил на литературную стезю в конце 50-х годов XX в. Первый сборник стихов «Цветок и роса» вышел в 1962 году в Сухуме. В лирике М. Микая раннего периода нашли отражение характерные свойства его художественного мировосприятия: благоговейное отношение к родной природе, эмоциональновозвышенное восприятие ее божественной красоты, стремление осмыслить ее сквозь призму личных душевных переживаний.

60 – 80-е годы ознаменовались в творческой биографии поэта выходом в свет поэтических сборников «Весеннее утро», «Белая ветка», «Поляна», «Чайка», «След звезды», «Завтрашний день», «Голос рассвета» и др. Пронизывают лирику поэта размышления о жизни и смерти, добре и зле, мгновенном и вечном, о любви и ненависти. Трогательные воспоминания далекого детства, немеркнущий облик старцев-златоустов – живых носителей первозданных волшебств родного языка, отношение поэта к отечественной истории, традиционной культуре – из всего этого формировалось художественное мировоззрение писателя, для которого литература, творческая судьба стали органичной частью личной судьбы. О заметном стремлении поэта вступить в доверительный диалог с читателем, к раскрытию внутренних побуждений, боли души, художественному осознанию своего внутреннего состояния писал в предисловии к избранным произведениям М. Микая (Иалкаау, Акуа,1982) проф. Ш. Инал-ипа.

Стихотворение «Вспомни, друг, обо всем…» построено на воображаемом диалоге с другом:

… Остановись, мой друг, Вздохни ты облегченно,– Вспомни о добрых деяниях моих – и жестоких… Вспомни обо всем, но прости… Я не был белой тенью на этой земле… Все перемолото жерновами времени, Молодость растаяла, как пена водяная, Но вечерняя та звезда (над вершинами) сиянием своим Как и прежде смягчает душу…

(Подстрочный перевод)

Размышления о бренности и скоротечности всего земного, о своей судьбе все чаще и чаще звучат в стихах поэта, прошедшего нелегкий путь обретения собственного взгляда на проблемы бытия человеческого. В монологах поэта, в его постоянном и тревожном творческом поиске доминируют мысли, подсказанные житейским опытом, постижением того, что принято в общечеловеческом смысле называть солью земли:

Похож я на разорванную в пряже нить… И думать я уже не в силах ни о чем, Но, увы, и не думать – я не в силах… Мысленно я одолел семь неприступных скал, Сижу весь отрешенный…– Медленно разматывая песочную веревку…

(Подстрочный перевод)

В целом поэтическое творчество М. Микая не приемлет искусственной подгонки стихов под клише: гражданская, интимная, пейзажная, философская лирика. Мотивы и побуждения, дающие эмоциональный импульс его стихам, продиктованы внутренним состоянием, естественным желанием исповедаться перед ближним своим. В сборнике «Золотые нити» особое место занимают два больших цикла – размышления, навеянные родным, несколько мифологизированным холмом Тур-ихуы, и подборка стихов, посвященных памяти супруги поэта, незабвенной Л. Барганджия, выросшей в семье гостеприимного и мудрого старца Т. Барганджия, где соблюдали абхазский этикет. В стихотворении «Мир моих сказок» родной холм выступает в роли художественно-философского олицетворения всего сокровенного, разумного и возвышенного, что составляет суть нравственного кодекса «Апсуара»:

О, холм мой, одинокий, немеркнущее светило трех сел, Ты – свидетель мытарств моих и обретений… Да хранит Господь первозданность твою – Ты – Апсуара и Аламыса живое воплощение! Всевышний, чувствующий каждую песчинку на этой земле, Указал на тебя перстом, как на сердцевину мира. Ты – хранительница людских страданий и упований, Ты – сила духа и опора абхаза – сына земли обетованной.

(Подстрочный перевод)

Но в последних строках стихотворения приподнятость интонации сменяется некоторой пессимистичностью тона, мотивированной тревожными раздумьями о разрушении духовной основы того, что некогда было окружено ореолом божественной таинственности:

…Я и по сей день иду по тропинке, Ведущей к отметине детства – наследию моих раздумий. Единственное, что уцелело – это следы косы (покоса) моего деда и Запустенье, зажатое в чьи-то стиснутые уста…

(Подстрочный перевод)

От стихотворения к стихотворению переходит исповедь поэта в цикле, посвященном супруге, преждевременный уход которой стал для него тяжелой драмой, отразившейся на его личной судьбе и занявшей в его поэзии главенствующее положение. Структура обобщенного образа человека, в лабиринты сознания которого пытается проникнуть автор, в определенной степени формируется из ряда риторических вопросов, отчасти выводящих читателя и на ответы на них: «Кто есть человек? Откуда родом? Куда он держит путь?», «В каком ларце сокрыты тайники его души?», «Кто есть человек? Куда стремится? Человек, поверивший однажды и в Бога и в дъявола?» и т. д. И более развернутые ответы, опять-таки, в иносказательно-метафорическом плане, мы услышим в заключительных строфах, как бы восполняющих поэтическую недоговоренность в начальных строках:

Он брошен в пучины волн судьбой суровой, Человек, оросивший землю родную обилием крови… Он – уходящий в небытие, как гриб перезревший, В тот миг, когда едва уловил призраки надежды…

(Подстрочный перевод)

Тяготение к фольклорной образности трансформировалось в качественно новую форму лиро-эпического мировосприятия в поэмах М. Микая («След звезды», «Величественный холм», «Шрам», «Баллада гор», «Дочь скал» и др.). Первые серьезные попытки поэта испытать свои изобразительные возможности в прозе относятся к 70 – 80-м годам, когда навеянные частично устным народным творчеством рассказы и притчи (сказки) М. Микая вылились в прозаические сборники «Песочная веревка» (1975), «Дерево детства» (1985). Фольклор, устные предания, сбором которых писатель занимался параллельно с художественным творчеством еще с молодости, безусловно, сыграли значительную роль в формировании его образа мышления, языка и авторского стиля. Наиболее масштабное проявление эпическое дарование поэта получило в романе «Ахка» («Непримиримая вражда»), первая часть которого вышла в 2009 году на абхазском языке. Здесь раскрыта проблематика художественной оценки трагических событий 30 – 40-х годов, когда судьбы людей, целых народов были поставлены в зависимость от воли диктаторов и тех, кто обслуживал единоличные человеконенавистнические интересы командно-административной системы, ее репрессивного аппарата. В данном произведении широко и многогранно проявились способности мастера пропускать через свой внутренний мир значимые событийные явления, ставшие частью духовной истории народа, наполненные драматизмом и судьбоносными коллизиями. Некоторые абхазские писатели и литературоведы справедливо отмечают органичность совмещения в романе реалистического начала с художественным вымыслом.

Перу поэта, прозаика принадлежит ряд публицистических произведений, очерков, статей. Значителен вклад М. Микая в развитие художественного перевода. Своеобразным обобщением творческого опыта писателя стало издание трехтомного собрания его сочинений. М. Микая всегда находился в гуще общественной и литературной жизни, долгие годы работал редактором издательства «Алашара», немало труда и энергии он посвятил Союзу писателей Абхазии (1967), журналу «Алашара», возглавляя отдел поэзии. Является членом Ассоциации писателей Абхазии (2003), входит в ее правление. Публикуется в журнале «Акуа» (Сухум), в газете «Ецаджаа» («Созвездие»). Был членом СП СССР. В период Отечественной войны народа Абхазии 1992–1993 гг. поэт, как и другие деятели культуры, вносил свой вклад в борьбу против грузинской фашистской идеологии. Тема войны, не обошедшей и микаевский двор в с. Кутоле, нашла достойное отражение в лирике, прозе и публицистике М. Микая. Поэт награжден орденом «Ахьдз-Апша». В разное время его творчеству посвятили солидные публикации Ш.Инал-ипа, К. Ломиа, М. Ласуриа, В. Агрба, В. Авидзба, В. Когониа, Р. Ласуриа, Д. Зантариа, В. Зантариа и другие известные мастера художественного слова, литературоведы и критики.

В свои 80 лет Мушни Иродович, борясь с недугом, нелегкими житейскими проблемами, продолжает свою творческую деятельность, удивляя своей работоспособностью и преданностью родной абхазской литературе, которой он всегда придавал первостепенное значение.