Имена на обелиске

Ради восстановления исторической справедливости

Установлены имена тридцати солдат и офицеров Красной Армии, покоящихся на Баслатском кладбище, но не увековеченных на мемориальных плитах в советский период

О том, что на памятнике павшим воинам в селе Баслате Сухумского района начертаны имена не всех, кто похоронен здесь, мне рассказывает заместитель директора Государственного музея Боевой Славы им. В. Г. Ардзинба, военный историк Николай Медвенский.

Мы медленно идем по сельскому кладбищу по направлению к памятнику.

Справедливости ради надо заметить, что так торжественно памятник, окруженный акациями и стройными часовыми кипарисов, выглядел не всегда. Шефство над захоронением коллектив Государственного музея Боевой Славы им. В. Г. Ардзинба взял накануне 75-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., и тогда же было принято решение исследовать личные данные упокоившихся здесь советских воинов.

Была приведена в порядок увенчанная красной звездочкой белая четырехугольная колонна. Ее видно издалека. К лицевой стороне ее основания прикреплена плита из белого мрамора с высеченной золотыми буквами надписью: «Вечная слава Героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!». Чуть правее располагаются три более массивные гранитные плиты, на которых выгравированы фамилии, инициалы и воинские звания похороненных здесь красноармейцев и краснофлотцев.

В результате архивной работы, которую Николай Медвенский скрупулезно проводил лично, удалось установить и подтвердить документально, что на территории захоронения покоятся не 168, как считалось ранее, а 198 солдат и офицеров Красной Армии и Военно-морского флота. В их числе умершие от ран, погибшие в результате несчастных случаев и скончавшиеся от болезней в военных госпиталях г. Сухума в ходе войны.

Николай Медвенский том за томом изучил книги погребений полевых передвижных госпиталей №4320 и № 4322, инфекционного госпиталя №2280, именные списки потерь начальствующего и рядового состава, а также другие источники. Как рассказывает ученый, в процессе работы выяснились имена, воинские звания, домашние адреса и другие сведения еще тридцати защитников Отечества, которые были похоронены в той же братской могиле, где покоятся 168 их боевых товарищей, имена которых изначально были начертаны на плите памятника, но так и еще в советский период по ряду причин остались не увековеченными на мемориальных плитах вместе с остальными бойцами. Впрочем, обо всем по порядку…

На войне умирают не только на поле боя. Кто-то уходит из жизни в результате полученных ранений, кто-то – из-за болезни, а кто-то – несчастного случая. В 1941–1945 гг. только в Сухуме были развернуты 24 лечебных учреждения, относящиеся к Наркомату обороны СССР. Подвижные полевые, инфекционные, эвакуационные, сортировочные госпитали для легкораненых... Их число в различные периоды войны менялось, пик пришелся на 1942–1943 гг., когда в горах Абхазии шли ожесточенные бои с немецкими егерями, рвущимися к Черному морю.

С неба Люфтваффе бомбили Сухум, Гудауту, Ткуарчал, порты, мосты, шахты и другие важные военно-стратегические объекты. Раненые и больные офицеры, солдаты и матросы непрерывным потоком поступали в госпитали с горных перевалов и побережья, с фронта и уже небезопасного – условного – тыла. Умерших хоронили в нескольких специально выделенных для этой цели местах. Одним из таких мест и стало нынешнее кладбище села Баслата (в документах военного времени оно значилось как «Сухумское городское кладбище № 2» или «Новое кладбище на Венецианском шоссе»).

– Почему же не все имена оказалось увековеченными на памятнике? Кто и на основании каких документов составлял списки, по которым потом наносились имена на плиты памятников? Что в основе: ошибка, путаница, отсутствие точных данных? Как это вообще было принято в тот период в Советском Союзе?

– Шла война, и захоронения проводились в соответствии с «Положением о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время» по Приказу НКО СССР № 138 от 15 марта 1941 года. А после войны почти повсюду в Советском Союзе (будь-то республиканские, краевые, районные, городские или сельские советы, принимая решение об открытии памятников на местах воинских захоронений и увековечении памяти покоящихся) пользовались списками военных комиссариатов. Комиссариаты же руководствовались доступными на тот момент архивными материалами. В наши дни стало очевидным, что списки, составленные «по горячим следам», нередко оказывались неполными, в них было много ошибок. Так что история с памятником в селе Баслате – не единственный случай, когда данные о захороненных бойцах не соответствуют фактическому количеству погребенных.

В 2007 г. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации – главный, но не единственный держатель документов времен Великой Отечественной войны – запустил проект Объединенной базы данных «Мемориал». На одноименной информационной платформе начали публиковать рассекреченные оцифрованные документы по потерям Красной Армии в 1941–1945 гг.

То есть только спустя шесть с половиной десятилетий после окончания боевых действий родные погибших солдат и офицеров, историки, исследователи и поисковики получили доступ к этому бесценному пласту исторических данных.

Историки сразу поняли, что работы предстоит непаханное поле. Хотя часть документов и была известна еще в советский период, но основной объем материалов специалисты увидели впервые. Вот тогда и начали сверять списки военкоматов, республиканских, краевых, районных, городских и сельских советов с теми, что стали доступны для изучения только теперь. И выяснилось, что на некоторых воинских захоронениях отсутствовали имена от 20 до 60 % похороненных там военнослужащих. Тысячи, десятки, сотни тысяч солдат и офицеров не нашли своего увековечения в граните. Мало того, даже если имя воина попало на мемориальную плиту, это не служило гарантией, что родным сообщили о месте его упокоения, не говоря уже об обстоятельствах гибели, и уж тем более вручении семье документов и личных вещей.

– Например?

– В процессе реконструкции братской могилы советских воинов в с. Гура Быкулуй Новоаненского района Республики Молдова первоначальный список погибших, насчитывающий 425 имен, «вырос» до 1299. Комментарии, полагаю, излишни.

– А что касается нас? Удалось ли узнать подлинную историю, каковы были обстоятельства при создании списка для этого памятника и самого кладбища в селе Баслате?

– Кладбище в Баслате изначально было обычным кладбищем. Но с 1942 года на его территории было организовано братское воинское госпитальное захоронение, на месте которого уже после войны и был установлен этот памятник. Стала известна даже такая интересная деталь: вплоть до 1965 года, то есть пока не был открыт на Сухумской набережной мемориал Неизвестному солдату, торжественные мероприятия республиканского значения, связанные с Великой Отечественной войной, проходили именно у памятника в Баслате. Поклониться павшим, возложить цветы приходили школьники и учителя, студенты и преподаватели, рабочие и колхозники, комсомольцы и беспартийные. У памятника выступали ветераны, и на всех таких мероприятиях непременно присутствовали руководители республики, в частности первый секретарь Абхазского обкома партии М.Т.Бгажба, Председатель Президиума Верховного Совета Абхазской АССР Б.В. Шинкуба, председатель исполкома Сухумского городского Совета депутатов трудящихся Д.А. Хварцкия и другие. Во время Отечественной войны народа Абхазии 1992–1993 гг. памятник в Баслате не пострадал.

– Как проходила работа над реновацией мемориальных плит и сверкой данных похороненных советских воинов? Были ли выявлены ошибки и неточности, подобные тем, о которых вы, Николай, упоминали ранее?

– Что касается технической стороны вопроса, то особых трудностей встречено не было. Плиты очистили от мха, пыли, а почти стершиеся надписи покрыли золотистой краской и специальным защитным раствором. А вот на уточнение списка покоящихся в братской могиле военнослужащих времени ушло немало. Удалось, что называется, «зацепиться» за книги погребения инфекционного госпиталя № 2280, а также полевых передвижных госпиталей № 4320 и № 4322, и из всех этих документов я сделал поименную выборку данных похороненных именно в могиле в Баслате, и потом мы сверили список с тем, что приведен на плитах. Выяснилось, что из 198 советских воинов 85 чел. умерло в ИГ № 4320, 78 чел. – в ППГ № 4320, 30 чел. – в ППГ №4322 и пять человек погибли в результате несчастных случаев (вне госпиталей). Обнаружена еще одна характерная особенность: если средний возраст скончавшихся в ППГ № 4320 и ППГ № 4322 не превышал 24–25 лет, то в случае ИГ № 2280 он составлял не менее, а то и более 45 лет. Вот только, как уже отмечалось ранее, имена 30 солдат и офицеров, умерших от ран и болезней в ППГ № 4322, по каким-то причинам увековечены не были. Мы можем лишь предполагать, что ответственные за возведение памятника и составление списков к тому времени не имели доступа к госпитальным книгам погребения ППГ № 4322 и именным спискам потерь рядового и начальствующего состава.

Еще одной проблемой для нас, коллектива музея, стал процесс уточнения написания фамилий, имен и отчеств погибших героев. В документах военного времени нередко допускались ошибки (даже орфографические!), и чтобы найти того или иного солдата по базам данных, приходилось продумывать несколько возможных вариантов транслитерации.

Невнимательность машинистки и писаря нередко оборачивалась тем, что семья бойца десятилетиями пребывала в неведении о судьбе своего отца, брата, сына, мужа. Причиной путаницы оказывалась и схожесть в названиях населенных пунктов, из которых призывались военнослужащие.

К сожалению, существует большая вероятность, что и сегодня не до всех солдатских семей, точнее, уже семей их потомков, доведена информация о месте упокоения их родных. Вот пример – уроженец Абхазии, рядовой Иосиф Этерия, он скончался от болезни и похоронен на баслатском кладбище в феврале 1943 года, но до сих пор официально считается пропавшим без вести. Есть подобные сомнения и в отношении судьбы рядового 810-го стрелкового полка Арды Квеквескири, 1923 года рождения, который сражался в тяжелейших боях на Марухском перевале, выжил, а умер от болезни в январе 1943-го.

И этот список можно продолжать.

– Как вы собираетесь распорядиться полученными сведениями, как будете искать семьи военнослужащих, похороненных в Баслате?

– Какими бы громкими ни казались слова, даже спустя столько десятилетий у нас есть возможность восстановить историческую справедливость. Ведь за каждым именем стоит человеческая судьба.

По итогам архивной работы составлен уточненный список советских воинов, захороненных в братской могиле на кладбище села Баслата. Все данные – фамилии, имена, отчества, даты рождения и смерти, причины смерти, места и даты призыва, адреса семей погребенных (в случае, когда таковые имеются) будут распространены среди официально зарегистрированных поисковых организаций из республик, краев и областей бывшего СССР. Надеемся, что общими усилиями удастся разыскать как можно больше потомков наших воинов.

И еще мы с коллегами из музея надеемся, что выявленные имена тридцати героев будут увековечены на мемориальных плитах на воинском захоронении в Баслате.

Рассчитываем на понимание и поддержку всех соответствующих инстанций. Тогда ошибки военного и послевоенного времени, несправедливо допущенные по отношению к людям, отдавшим жизни за мир, за наш с вами мир, будут, наконец, исправлены.

Анна ГРИНЕВА