Наша история. Читая архивы.

ПРАВОВОЙ СТАТУС СУБЪЕКТОВ ОБЫЧНОГО ПРАВА АБХАЗИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

ДОРОГОЙ СУД владетеля большей частью заставлял тяжущихся прибегать к полюбовному окончанию дела или к мести». Владетель имел право простить наложенный судом штраф и прекратить «прощением долгов» всякие, даже частные иски.

Для проведения судебных разбирательств были определены специальные места, называемые по-абхазски «адауарта» (судное место) «Народные собрания, как и народный суд происходили на местах, считающихся священными... У джигетов таким местом собрания был небольшой холм, называющийся Чугур-ханаха, находящийся близ р.Чугур, верстах в 15-ти от Гагр... Народные собрания собирались прежде в оградах древних монастырей, которых развалины сохранились до настоящего времени. Подобные постройки у абхазцев, как и у других горцев, и места их считались священными». Торнау Ф.Ф. писал: «В случае важного дела заседание помещается в ограде одного из древних монастырей, возле развалин церкви или под тенью священных дерев, в местах, уважаемых абхазцами по преданиям христианской и языческой старины».

Срок службы судей и время выборов не были определены. Они избирались на целую жизнь, и выборы производились по мере их убыли, но не иначе как с разрешения владетеля. После выборов каждый из выборных приносил перед народным собранием присягу в том, что добросовестно будет исполнять свои обязанности.

Выбранные судьи обязаны были являться для разбора дел по приглашению каждого и за это не получали никакого вознаграждения.

При выборе судей большое значение абхаз придавал личностным качествам тех, кому он мог бы отдать в руки правосудие. При этом огромную роль играла сила ораторского искусства, традиционно культивировавшаяся многими поколениями высшей аристократии. «Адвокаты выбирались преимущественно из таких лиц, которые владели языком и красноречием в изложении мысли. Черкесы вообще обладали замечательными ораторскими способностями, умением говорить с необыкновенным искусством длинные речи, замечательные по составу, логическому порядку выводов и силе убеждения. В этом случае им много помогал обычай, существовавший с давних пор между черкесами. Князья и дворяне во время пребывания в поел (имеется в виду выезд в поле аристократической молодежи для военных упражнений) разделялись на две стороны, и одна из них объявляла на другую свои притязания и требования. Обе стороны избирали тогда судей, перед которыми ответчики защищались силою своего красноречия, а обвинители, со своей стороны, не щадили сильных выражений для победы своих противников. Таким образом, для каждого открывалось обширное поле показывать могущество своего красноречия и знания существующих народных узаконений и феодальных прав своей нации. Простая, по-видимому, забава эта служила черкесам школою к образованию у них ораторов. И действительно: по врожденной способности, они ловко вели судебные прения, в которых имели большой навык».

Таким образом, в судьи избирались люди, известные умом, честностью, бескорыстием и беспристрастием. Английский исследователь Белл Дж., в течение нескольких дней присутствовавший на конгрессе абхазов, убыхов и западных адыгов, происходившем в 1839 г. в местности Геч, также отмечал: «Для того, кто привык видеть юстицию во время процесса обличенную в мантию торжественности и важности, может показаться на первый взгляд странным, что можно обойтись без этого. Он будет сомневаться во вседозволенности. Однако из всего этого я мог понять, что решения, принимаемые старейшинами, людьми являющимися самыми разумными и справедливыми среди тех, кто связан этой же профессией, несомненно продиктованы духом беспристрастности, Я никогда не слышал, чтобы хотя бы кто-нибудь попытался противиться их решению».

Избранные судьи, как уже было сказано, обладали незаурядным ораторским искусством. На народных судах ораторы произносили длинные речи со всеми цветами красноречия и выразительной мимикой. Оратор гладит палочку в руке, говоря о добрых делах данного лица, но, переходя к неприятным моментам, ломает палочку и бросает ее по сторонам. Или, готовясь говорить, оратор выходит в круг и, бросив с силой палку на землю, и начинает речь. Про них говорили в народе, что это мудрые люди, умеющие «примирить огонь и воду», они могут «словом заставить вскипеть котел с водой», а позднее получали «звание» – «язык народа». Народная память сохранила имена некоторых выдающихся ораторов. Бзыбцы, например, помнят имена трех известных трибунов: Хагба Камгаз, Лейба Куаджидж и Гумба Рашьит. В Абжуа – Арышба Гедлач, Осман Киут и др.

Выбор судей происходил на началах уважения к лицам, пользовавшихся доброю славой и знающим законы страны. На человеке этом не должна была лежать кровь абхаза.

– на нем не должно было быть крови сородича;

– обязательно было знание норм обычного права (прецедента);

– как правило, был известен своей добросовестностью, правдивостью, честностью (неподкупный), обладал высокими моральными и нравственными качествами, был благочестив;

– посредник, обязательно владеет ораторским искусством, умеет быть убедительным нюансами речевого этикета;

– при выборе посредника особое значение придавалось возрастному цензу.

Обычно судьи избирались из числа людей, относящихся к старшей возрастной группе – не меньше 50-ти лет, повидавшие жизнь (зуаюрахь инеихьаз). Часто медиаторами были люди, прожившие 70 и более лет, обладавшие «ясным умом, здоровьем (в том числе без физических недостатков и изъянов)». По народным представлениям правом медиаторства они обладали в силу того, как считалось, что «он был ближе к истине, а истина, по мировоззрению абхазов, находится в потустороннем мире, к которому он близок».

Перед слушанием дела судьи сами давали «присягу, что станут судить дело по совести, по правде и по обычаю».

Абхазские суды рассматривали уголовные гражданские, гражданские и другие категории дел исключительно по обычному праву абхазов и адату. Источники дают следующее указание на происхождение адата: «Глазным органом образования адата кавказских горцев из стари являлось третейство, мировой суд посредников. Мировое разбирательство дел, «происходящих от несогласия между членами общества», служило преобладающим источником горских адатов. «Суд посредников, не находя в адате установлений на новые случаи, должен произносить решения еще небывалые, хотя и применяющиеся к общему духу адата. Для решений подобного рода обыкновенно приглашаются люди, сведущие в народных обычаях, и старики, которые могли сохранить в своей памяти какие-нибудь случаи, похожие на разбираемый.

Абхазские народные суды не имели вышестоящую инстанцию. Их решения были окончательными, и их никто не мог отменить.

Однако, необходимо отметить, что народные абхазские суды не всегда брались за рассмотрение дела. Это зависело от конкретного дела («аус шыкоу еипш»). К этим случаям относились преступления, относимые к высшей категории. Например, судьи считали ненужным рассмотрение таких дел как умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах и т.п., объясняя это тем, что «такое дело требует отмщения».

Одним из существенных принципов судебного разбирательства по обычному праву абхазов являлся принцип гласности. Заседания судов проходили открыто и обычно весь народ собирался слушать дело. Любопытна в этом смысле информация «о распределении работ и занятий между членами семейства; так, например, в семействе, состоящем из отца и четырех взрослых сыновей, на обязанности отца лежало занятие делами политическими, делами, касающимися родового союза, и потому он обыкновенно бывал в разъездах».

Прежде чем суд приступал к рассмотрению дела, тяжущиеся стороны заранее принуждались к присяге в том, что они выполнят любое задание суда.

По обычаям никто из жителей Абхазии не освобождался от обвинения и каждому предоставлялось право выступать в суде истцом. «Ахашала (раб) может всегда вызвать в суд своего господина, подвластный (анхае) – своего протектора, будет ли он дворянин (аамста) или князь (тавад), дворянин другого дворянина или его подвластных и рабов, сын может вызвать мать или отца, жена – мужа и т.д., словом, никакие сословные преимущества и никакие родственные отношения не могут служить препятствием в подобном случае». Однако вплоть до последнего времени среди абхазов распространено было мнение, что обращение к суду является недостойным и позорным делом. Мужчина сам должен решать все свои дела. Очевидно, поэтому иногда медиаторы сами старались суметь убедить, заставить обе стороны буквально «отдать им свое дело на рассмотрение». Это было уже шагом к мирному разрешению конфликта, так как во время ведения дела стороны не имели права предпринимать какие-либо действия, и более того, получение согласия на рассмотрение дела означало, что обе стороны теперь будут действовать только в соответствии с решением суда.

Поводом к возбуждению дела служил свершившийся факт. Судьи вначале занимались сбором информации, внимательно выслушивали интерпретацию события обеими сторонами, при возможности и свидетельские показания. При сложных делах судьи могли заниматься расследованием целыми неделями и месяцами, скрупулезно взвешивая все обстоятельства дела, чтобы к вынесенному решению никто не мог придраться и чтобы дело было раз и навсегда решенным, то есть конфликтующие стороны в конечном счете должны были быть примирены без последующих претензий друг к другу.

Итоговое заседание абхазского народного суда проходило в следующем порядке: объявляя свою жалобу, истец обычно утвердительно обвинял ответчика. Главным и самым верным доказательством по мнению абхазов служил рассказ истца, «который, как правило, обыкновенно был чрезвычайно подробным, так как будто-бы обвинитель сам присутствовал при совершении преступления. Окончив обвинение, истец объявляет, что он убежден в том, что такой-то сделал то-то и что подтвердит свое показание присягой».

Вслед за истцом выступает обвиняемый с такой же длинной речью, как речь обвинителя. Он старается опровергнуть его показание и при этом ему помогают свидетели – его родственники.

Выслушав обе стороны, судьи приступают к составлению решения. Порядок требует, чтобы в это время ничто не отвлекало их внимания, почему все, за исключением судей, удаляются из залы суда или, если суд производится под открытым небом, сами судьи отходят в сторону, живописно расположившись под каким-нибудь деревом, обсуждают все обстоятельства дела и составляют решение. Затем судьи подходят к народу и один из них, вооружась посохом – алабашьа (непременная принадлежность всякого говорящего речь), которую в случае неимения своей, берет у кого-нибудь из присутствующих, объявляет народу решение. Объявление это состоит в повторении всего сказанного истцом, ответчиком, свидетелями того и другого и заключения или самого решения. Последнее можно резюмировать в следующих словах: «Суд определил такому-то (истцу) дать присягу с одним, двумя, тремя... и т.д. сопарисягателями в том, что такому-то (ответчик) сделал то-то. По принятии такой присяги ответчик удовлетворит истца полностью (стоимость украденной вещи, убытков, понесенных при разыскании похитителя ... или определенной обычаем платы за кровь, если дело о кровомщении или тяжкой обиде). Если же истец не согласится присягой доказать справедливость своего показания, то предоставляется принять ее такому-то (ответчику), с таким-то числом соприсягателей в том, что его обвиняют ложно; по принятии присяги, он избавляется от ответственности. В случае же непринятия присяги истцом и ответчиком, первый удовлетворяется половиною исковой суммы».

При принятии присяги должен непременно присутствовать противник. Если он откажется от этого, не представив уважительной причины отказа, то присяга считалась как бы принятою и не присутствовавший теряет иск, без права возобновления его. Отказ от присяги одного из приведенных соприсягателей расстраивает присягу остальных, и тот, в пользу которого должен был присягнуть отказавшийся, теряет право возобновить присягу.

Женщина по обычному праву абхазов никогда не должна была присягать ни в качестве свидетеля, ни за кого-нибудь другого, ни в свое оправдание. Присяга, назначаемая судом женщине, ложилась на ближайших ее родственников.

Все присягающие должны были предварительно принести жертву, состоящую с момента появления денег зачастую из мелких денег.

Присяги приносили у священных мест – Лдзаа-ных, Инал-куба, Аныпс-ныха Дыдрыпш, Елыр-ныха и др. Большим почетом пользовалось святилище на горе Дыдрыпш (с.Ачандара), находящегося посреди густого грабового леса. Жрецы этого святилища происходили из местной крестьянской фамилии Чичба. Только в самых серьезных делах присяга приносилась в этой священной роще. К присяге приводит кто-нибудь, обыкновенно, старший из рода Чичба. Лица, под надзором которых состояли священные места, пользовались особенным уважением народа. По мнению последнего оскорбление кого-либо из членов этих фамилий влечет за собой гнев божества, под покровительством которого он состоит.

Редакция благодарит нашего читателя Индико Киут за предоставленный материал