АХ, ВЕЛИКИЙ РОМАНТИК ФРЕДЕРИК ШОПЕН. ТЫ УЖЕ ПРЕДВИДЕЛ БОЛЬШУЮ ЛЮБОВЬ?

Судьбы людские. Дети Великой Отечественной войны

Она в этот день была какая-то не такая. Что-то как будто грызло изнутри. Что-то не давало присесть спокойно. И закипавшее молоко убежало. И картошка подгорела… Но только к вечеру, когда прибежал знакомый и сообщил, что ее муж арестован, она поняла – это было предчувствие ее сердца. В конце 30-х годов 20-го столетия, а это была середина 39-го, аресты в Абхазии были не редкостью, как и во всем Советском Союзе (позже история назовет это периодом сталинско-бериевских репрессий, когда тюрьмы и лагеря заполнялись ни в чем не повинными советскими людьми). Люди это знали, жили под страхом, но от Анны это было как-то далеко, она не особо задумывалась над политическими проблемами. Ее семья – болгары, живущие в Абхазии со второй половины ХIХ века (после известного махаджирства – массового переселения абхазского населения в Османскую империю в результате Русско-турецкой войны и совокупности политических интриг и коллизий – на опустевшие абхазские земли переселяли людей, в том числе и болгар, эстонцев; в 1869 году болгар – мужчин и женщин – одновременно приехало в Абхазию 300 человек, они и основали село Владимировка в Гулрыпшском районе), с местными живут в добром контакте, да и работа у ее мужа не такая значимая, чтобы она кому-то приглянулась, а его, ее мужа, потом в ссылку. Но сегодня она впервые в жизни почувствовала, что не все бывает, как хочется, что и в ее семью тоже пришла беда. В голове дятлом застучало: надо что-то делать, что-то предпринять. Но что? Где? Как? И вдруг как молния: Москва! Там ведь есть друг. Он обязательно будет стараться помочь. Она не помнила, как собралась, что сказала дочери и сыну, как ехала, как оказалась в Москве. Друг, действительно, был верный и надежный. Он прежде всего успокоил ее, потом расспросил о положении в Абхазии, о ее двух сестрах, живущих в Греции со своими мужьями-греками. По совету друга она обратилась в греческое Посольство, рассказала о муже: он работает в конторе счетоводом, но еще занимается продажей кожи (она только сейчас вдруг подумала, что это его небольшое торговое занятие и может стать для кого-нибудь завидным и вызвать желание возвести напраслину на человека), рассказала о родственниках в Греции, которые зовут ее с семьей к себе. Анне потом сказали, что ее мужа Ивана Семеновича Иванова (ударение в этой болгарской фамилии на втором слоге «ва») как родственника граждан Греции, по ходатайству греческого Посольства соответствующие советские органы признали невиновным, освободили из заключения и разрешают выехать в Грецию. Что они всей семьей и сделали.

Александра – дочка Анны – женщина молодая, к этому времени была уже личностью состоявшейся, после окончания в Сухуме индустриального техникума, получив профессию химика, работала по специальности, а окончание музыкального училища позволяло ей быть тапером – играла в одном из сухумских кинотеатров между сеансами – надо было кормить себя и маленького сына – с мужем она уже была разведена – их брак был практически случайным, без особых чувств с обеих сторон и изначально был обречен. Поэтому и ехать она решилась без раздумий.

В Греции их, растерянных, еще не до конца осознавших свое спасение от лагерных ужасов, от ярлыка «семья врага народа» родные люди встретили радостно, по-семейному душевно. Но… 1940-й год. Шла Вторая мировая война (1 сентября 1939 год). В кругу семьи родственников Анны и Ивана Ивановых активно и с беспокойством обсуждалась обстановка в стране. Греция была оккупирована сначала Италией – октябрь 1940 года, а потом Германией – апрель 1941-го. Сопротивление итальянским и германским захватчикам после бегства греческого короля и правительства возглавили греческие политические партии. Историей установлено, что во Второй мировой войне одно из наиболее серьезных партизанских движений было именно на территории Греции.

Александра, воспитанная в Абхазии комсомолом, выпускница советских учебных заведений, и помыслить не могла, чтобы равнодушно смотреть на фашистские бесчинства, на унижение человеческого достоинства, на людской страх, сковывавший души. Однако признать ее – иностранку – «своей» греческие партизаны сразу, конечно, не могли. Но настойчивость Саши, готовой на любую работу, взяла свое. Партизаны постепенно стали привыкать к ней и привлекать к своим делам. Саша и готовила еду для них, и стирала, и выполняла разные, пока разовые, поручения. Но немецкая слежка была поставлена профессионально. В дом, где жила Саша, пришел немецкий патруль. Сначала просто расспросы, потом угрозы. Саша отрицала всякую связь с партизанами, не назвала ни одного имени. А когда допрос стал сопровождаться пощечинами, «призналась», что она просто пианистка, играет иногда в кафе, чтобы заработать на жизнь, и если вдруг там оказываются какие-нибудь партизаны, то вины ее в этом нет. Немецкий офицер усмехнулся, сказал, что в эти сказки он не верит, но если она действительно может играть, то пусть докажет. Сашу патруль привел в какое-то помещение, где стоял прекрасный рояль. «Давай, партизанка, покажи, что умеешь», – сказал офицер. Саша села за рояль. Задумалась. Что сыграть, чтобы поняли, как она их ненавидит за все их гнусные деяния. Шопен! Конечно же, Революционный этюд Шопена. И Саша заиграла. Она играла по-шопеновски неистово, бурно, эмоционально.

Немец оказался образованным. Шопена он узнал, и его страстный призыв к революционным переменам, вызов окружающему тоже понял сразу. Но… фашиствующий нацизм победил в нем человека. Сашу арестовали. Допросы. Пытки. Концлагерь.

…Ах, великий романтик Фредерик Шопен! Звуки твоего Революционного этюда в жизнь Саши внесли не только тяжелые будни концлагеря, они подарили ей и настоящую большую любовь. Ты, наверное, предчувствовал все, когда не запретил ей сыграть этот твой этюд. Так или иначе, но именно в концлагере, размещавшемся в пригороде чешского города Теплице (оккупировав его, немцы привязали к нему и свое – Шёнау), Саша встретила свою истинную судьбу. Для нее не имело значения, что он был старше, что они говорили на разных языках, что он, как и она, был заключенным, и что у них вряд ли в будущем могло быть что-то общее.

Андре Пуйе. Француз. Участник французского движения Сопротивления. Они увидели друг друга случайно, просто встретились глазами, и оба сразу поняли, что никогда не смогут отвести их друг от друга. Жестокие лагерные законы. Но у них как-то получалось обходить их. Она говорила по-русски и немного по-французски. Но во время их тайных встреч и бесконечных разговоров они прекрасно понимали друг друга. Саше сразу стало ясно, что Андре, как и она, партизан, что Сопротивление борется за освобождение Франции от фашистов, что партизанское движение называется «Маки», и он оттуда, а еще есть движение «Свободная Франция», и его возглавляет народный любимец генерал Шарль де Голль. И Андре также самозабвенно внимал ее русской скороговорке, сердцем понимая все о ее жизни, о ее родителях, о сыне.

Саша не знала, был ли этот их товарищ по лагерю духовным лицом. Да, наверное, это было и необязательно. Главным стало то, что в бараке, ночью, в окружении людей, ставших им за время нахождения там близкими, он произнес нужные слова и объявил их мужем и женой. Все стали поздравлять молодоженов и вытаскивать припрятанные из дневного лагерного рациона кусочки еды. Получился настоящий свадебный пир.

В один из дней Андре Пуйе узнал, что Саша ждет ребенка. Радость и счастье. Страх и ужас. У него не было детей, он еще никому не дал жизнь. И вот он – отец! У него будет свой сын или дочь, и девочка обязательно будет похожа на Сашу. Великое счастье! Но здесь, в концентрационном лагере?! Позволят ли новому человеку появиться на свет? А какая судьба ждет его мать? Для Андре начались дни и ночи нечеловеческих страданий и мыслей. А ведь надо было еще работать, чтобы не получить фашистский пинок или пулю. Надо было умудриться тарелку со своей похлебкой передать Саше. Ну и, конечно, сама Саша! Она в этих немыслимых условиях нуждается в поддержке и доброте, чтобы поверить в свое материнское счастье, в то, что ее будущий ребенок желанен, и что его ждет счастливая жизнь. И Андре всеми правдами и неправдами старался следовать этим условиям и принципам, жестко поставленным им самим и жизнью. Той жизнью, в которую его, как и миллионы других людей, ввергли немецко-фашистские полчища, шагающие по миру, чтобы покорить его своей Германии. (Лагерей, их филиалов, тюрем, гетто в оккупированных странах Европы и в самой Германии было 14 033. В них было заключено 18 миллионов человек, 11 миллионов из них уничтожено.)

Но и в лагере оказались люди. Сашу, когда пришло время, перевели в городское медучреждение. Малыш, на удивление, родился довольно крепким. Не пропали труды обоих его родителей! Это был 1943 год.

Андре был счастлив безмерно рождению сына и тому, что Саша дала малышу его имя – Андре. Но то, что мать с ребенком вернули обратно в лагерь, его волновало так же безмерно. Однако счастье его длилось не очень долго. Участника французского Сопротивления Андре Пуйе куда-то забрали и увезли. (Лагерь этот считался пересылочным.) Позже просочилась информация, что его поместили в другой лагерь. Так ли это? Осталось неизвестным.

Саша работала в лагере вместе со всеми. Маленький Андре рос своим человеком для лагерных заключенных. Советские войска победным маршем шли по Европе. В 1945 году лагерь под Теплиц-Шёнау был ими освобожден. Дежурный офицер из советской комендатуры выдал Саше документ, который предписывал всем советским организациям оказывать ей – русской гражданке, матери с ребенком – любую необходимую помощь. Это было для нее огромной подмогой. Саша не раздумывала, что ей делать, – она пошла вместе с советскими солдатами, дошла с ними до Бухареста. Дорога была длинной и непростой. Бои, смерти, ранения, выздоровления… Саша сказала себе: «Обузой не буду». И не была. Она помогала стирать солдатское белье, готовить еду, находила общий язык со многими, особенно с уже немолодыми воинами.

Путь ее лежал в Грецию, где был ее старший сын, родители, другие родственники, откуда начались и ее лагерные будни, и… ее самая счастливая пора жизни – Андре, их большая любовь, их сын. Счастливая пора жизни, там же бесповоротно и закончившаяся.

В Греции Саша узнала, что ее мама и папа умерли еще в 1942 году. Тети и дяди жили не в большом достатке – война везде оставляла свои следы. Ехать в Абхазию из Греции с двумя детьми было довольно сложно и далеко, в Болгарию – ближе. Да и родные люди у нее, этнической болгарки, там есть.

В 1958 году Саша вернулась в Абхазию. В Болгарии хорошо, но все равно край, где родилась она, ее родители, звал к себе. Маленький Андре Пуйе вырос, получил в Абхазии профессию инженера, обзавелся семьей, звался он теперь Андрей Андреевич, но – Иванов. Его дочь Виолетта Иванова стала детским врачом-неврологом, сделала его дедом, одарив тремя внуками. Много лет назад, овдовев, Андрей Иванов вместе с Этери Адамия-Татикян создали добрую, дружную семью. Андрей Андреевич – заслуженный связист Абхазии, работает в компании «Аквафон» со дня ее основания, пользуется уважением коллег как хороший специалист и порядочный человек.

Саши – Александры Ивановны Ивановой – уже давно нет в живых. Она по возвращении из Болгарии окончила в Сухуме сельскохозяйственный институт и преподавала там. Но всю жизнь она боялась воспоминаний и о времени, проведенном ею в концлагере, и о счастливых днях своей любви. Но иногда, вдруг всплывшим сюжетом, таившимся в сердце, на самом его донышке, она шептала Андрею о его отце – большом патриоте своей великой Франции, антифашисте, партизане, замечательном и добром человеке. Шептала, будто боясь, что ее услышат. Всего несколько слов. И сразу замолкала. Не хотела, не могла воскрешать эти дни.

Иногда Андрей видел, как мама доставала откуда-то небольшой сверточек, вынимала оттуда фотокарточку и долго смотрела на нее, порой ему казалось, что она что-то тихонько произносит. И Андрей понимал, что она разговаривает с его отцом, со своим единственным и уже неповторимым Андре. И сын, даже когда был еще маленьким, всегда в такой момент выходил из комнаты. Он понимал, что они – его мама и папа – разговаривают друг с другом о чем-то сокровенном, и не хотел им мешать. А на обороте фотографии надпись на французском: «На память моей любимой и дорогой Александре». Сегодня сын хранит эту единственную фотографию своего отца среди самых дорогих ему реликвий.

…Пару лет назад, находясь в Германии, Андрей Иванов вместе с женой Этери поехали в Чехию, в город Теплице. Наверное, каждому хочется знать, где он впервые увидел свет.

Лилиана ЯКОВЛЕВА