ЧТО ТАКОЕ ВЕЧНАЯ СЛАВА?

Героям Великой Отечественной войны посвящается

С раннего детства я знала, что есть мир и есть война. Хотя, когда я родилась, с момента окончания Великой Отечественной войны прошло уже почти два десятилетия.

Ребенку мир представляется необъятным, а двадцать лет вечностью. Да, тогда мне казалось, что война закончилась очень-очень давно. Возможно потому, что ни у нас в Абхазии, ни в Подмосковье, где жила моя бабушка и откуда гитлеровцы впервые бежали в зверином ужасе, уже ничто не напоминало о войне, не было никаких следов. Я как-то не задумывалась, что оставшиеся в живых участники войны были еще молоды и полны сил. После окончания Отечественной войны народа Абхазии прошло уже 26 лет… И сегодня мы ощущаем это по-другому. Порой кажется, что время сдвинулось, а погибшие на обеих войнах приходят близким в тревожных чутких снах вместе – дед, погибший в 43-м, и внук, отдавший жизнь за родную Абхазию спустя пятьдесят лет, в 1993-м…

В семье Героя Советского Союза тамышца Варлама Алексеевича Габлия бережно хранят все, что связано с памятью отца и деда. У дедушки Варлама, которого все близкие называли ласковым домашним именем Чика, от трех сыновей шестеро внучат. Диана Габлия – дочь Гарри Габлия и Жанны Мавропуло – юная сухумчанка, выпускница экономического факультета АГУ, у нее редкое хобби, плетет интересные вещи из хвои.

Дедушку живым она не застала, он умер задолго до ее рождения, в 1982 году. А вот все истории, связанные с дедушкой, знает, словно подробности собственной светлой и радостной жизни.

Диана родилась уже после войны, в свободной Абхазии. Она никак не возьмет в толк, почему иные пожилые соседки в родной деревне называют ее дедушку счастливым человеком. Ну, во-первых, потому, что он, несмотря на шесть тяжелых ранений, остался в живых на такой страшной войне, и увы, ему так и не довелось узнать, что великой Советской Родины, за которую отдали жизни тысячи его солдат, сотни его близких друзей, больше нет, а люди разбежались по национальным квартирам. Хотя, пожалуй, он был бы рад узнать, что Абхазия теперь независимая страна.

Впрочем, для него, командира минометного расчета 144-го батальона морской пехоты 83-й морской стрелковой бригады 46-й армии 2-го Украинского фронта, не знавшего страха, освобождавшего города Европы, знавшего цену дружбы, скрепленной кровью, нынешняя «мышиная возня» пришлась бы не по нраву. Хотя и в той – другой – жизни не все ему нравилось. Но он никогда не шел на компромиссы.

Таким помнят его сыновья, таким остался он для друзей, которые записали воспоминания о нем и поделились ими с родными.

Вот отрывки из воспоминаний близких о Варламе Габлия, которые в семье все помнят наизусть. Из этой памяти и складывается она – Вечная Слава.

«…Вот уже несколько дней в доме Героя Советского Союза Варлама Габлия продолжался праздник. В гости к нему приехал боевой друг из Харькова Николай Литвинюк. Несмотря на то, что хозяин болел, вечерами за большим столом собиралось немало народу, так что гостю скучать не приходилось.

В тот вечер Николай, уже освоившись среди новых друзей, поднял тост за Отца (так на фронте звали Чику боевые друзья).

– Вижу, вы его очень уважаете и любите, – начал свой тост Николай. – Но все-таки вы не знаете, не можете знать его так, как мы. Мы познакомились, когда шел пятый месяц войны. Хоть и молодые мы были, но повидать за эти месяцы успели немало. После того, как убили нашего командира, из штаба передали: ждите, пришлем нового. Отчетливо помню то утро, только-только стало светать. В тёмное время суток гитлеровцы стреляли плотно, мы и головы не могли поднять из окопа. Вдруг часовой обратил наше внимание: из-за балки, что находилась метрах в ста, к нам направился человек, и шел он, что потрясло нас больше всего, во весь рост. Это был прямо-таки вызов фрицам, и мы следили за ним с напряжением. Но он всё шел, словно обходили его пули. Только когда он подошел совсем близко, мы увидели, что плотная ватная одежда, в которую он был облачен, в разных местах разорвана пулями, а сам он оставался при этом целым и невредимым. Ни одна пуля, как оказалось, даже не поцарапала его. Спрыгнув к нам в окоп, он потушил окурок и негромко, не спеша, представился: «Я – ваш новый командир». До конца войны мы были вместе, и через все эти годы пронесли уважение к нашему командиру.

Слушали Николая молча.

– Не понимаю, – закончил он, – почему простой солдат не может быть дважды, трижды героем. Так же, как военачальники. Впрочем, встречал я и летчиков дважды героев…

В это время один из сыновей Варлама тихонько встал и пошел к отцу – не каждый ведь день услышишь такое... Больной лежал в дальней комнате и, казалось, спал. Сын тихо положил голову ему на грудь. Рубашка на груди Варлама была мокрой от слез. Он слышал рассказ Николая от первого до последнего слова. После долгого молчания сын спросил:

– Зачем надо было так рисковать?

– Был октябрь, дожди, грязи по колено. Пули свистят, и неважно, разок ты прилег, чтобы уберечься от них, или полз, не поднимая головы, в окоп, где ждут тебя солдаты, результат один, – заговорил Варлам. – Им там, в окопе, по двадцать. Мне сорок. Как же мог я знакомиться с ними, в грязи вывалявшись? Вот и рисковал. Сапсыуамыз. (Я же все-таки абхаз).

Через два месяца отца не стало. После смерти Варлама сын его понял истинный смысл, который вложил отец в простое «Сапсыуамыз». Если абхаз говорит «Сапсыуамыз», то это значит просто – человек чести.

До войны у Чики был друг – конь, как он сам говорил, русской породы, по кличке Колька. Когда началась Великая Отечественная война, вскоре за призванным на фронт Варламом призвали и Кольку.

Спустя годы Варлам вспоминал, как встретился со своим любимым конем на дорогах войны.

Советские войска выбивали врага с ростовских земель. Моторизированные подразделения гитлеровцев отступали, но были еще сильны. Чтобы не дать им закрепиться на новом месте, советские войска вынуждены были преодолевать огромные расстояния, ускоряя темп. Фактически пехоте приходилось соперничать с машинами. В один из таких дней во время передислокации Чика и встретил Кольку, запряженного в пушечный лафет. Они проходили в нескольких метрах друг от друга. Чика не мог выйти из строя, не мог подойти к своему любимому коню. Только крикнул в отчаянии: «Колька!»

Конь резко остановился, узнал своего друга и громко заржал. Из его глаза выкатилась огромная слеза. Увидев, что Чика проходит мимо, он стал ржать ещё громче, изгибая шею. Не мог сдержать слез и Чика. Пока он мог видеть, конь его так и не двигался с места и все ржал, раздувая ноздри, не обращая внимания на нещадные удары кнутом...»

И вот еще воспоминание: «…Весть о том, что Варламу Габлия присвоено звание Героя Советского Союза, застала его в 1946 году уже в Очамчыре. В то время он еще залечивал так и не зажившие до конца жизни раны и в Москву за наградой из-за физического состояния отправиться не мог. Да и дороги еще не были до конца восстановлены после войны. Так что Верховный Совет СССР поручил коллегам вручить награду герою в Тбилиси.

Как Чика рассказывал впоследствии, прием в столице Грузии был ему устроен грандиозный. На вокзале его встречали с духовым оркестром. Далее следовали банкет за банкетом, визиты в дома других героев Советского Союза. У всех были роскошные по тем временам дома, а одному из героев, жившему в деревне, даже асфальт проложили до усадьбы. Все вокруг были очень доброжелательными, добрыми, внимательными. В день, на который была назначена церемония вручения высокой награды Родины, в номер Габлия принесли республиканскую газету с заметкой, предвосхищавшей это событие. В статье несколько раз подчеркивалось, что Герой Советского Союза Варлам Габлия – грузин по национальности.

Прочитав газету, Чика вышел к ожидавшим его людям:

– В поезд в Тамыше я сел абхазом… Не могу из-за «Звезды…» вернуться домой грузином!

Обреченно махнул рукой и уехал.

Заслуженная награда нашла его позже. Он получил ее в Очамчыре. Пусть без помпы, зато дома, в кругу родных, соседей и друзей».

«…Это случилось во время самой тяжёлой фазы войны. Советские войска повсеместно отступали под натиском хорошо вооружённой и организованной армии неприятеля. Солдатам, дожившим до следующего боя, приходилось вступать в него вместе с абсолютно неизвестными им людьми, в составе нового, наспех организованного подразделения. Формировались такие подразделения на опорных пунктах из отдельных разрозненных групп выживших, уцелевших солдат.

И вот на одном из таких пунктов уж в который раз на боевом пути Варлама Габлия формировалась новая боевая единица. Спустя годы он рассказывал, как почувствовал вдруг: все, сил больше нет. Настолько он был опустошен потерями друзей, истощен, голоден… И словно во сне донесся до него, стоящего в строю, голос полковника:

– Танки противника прорвались в тыл наших войск. Прошу добровольцев выйти из строя!

«Это – верная смерть! – пронеслось в голове у Чики. – Вот и наступил мой час».

Он решительно вышел из строя. И… оказался единственным добровольцем.

Полковник внимательно посмотрел в уставшие глаза солдата, поинтересовался фамилией, а потом приказал встать в строй, добавив при этом не по уставу: «Такой солдат нам ещё пригодится».

Жизнь показала, что прав оказался полковник. Варлам Алексеевич Габлия выручал свою Родину еще очень много раз, он выжил в самой кровопролитной войне – за всю историю человечества, он прожил еще очень долгую и честную жизнь.

И сегодня память о нем, о его подвигах, о его простых мужских, человеческих поступках помогает жить людям уже совершенно других поколений, вселяет надежду, что не все в этом мире безнадежно, не все покупается и продается, что есть правда, есть дружба, есть честь. И есть вечная память и вечная слава. Пока живы люди. Настоящие люди. Герои. И те, кто готов на них равняться. Потому что в жизни всегда есть место подвигу.

Публикацию подготовила Юлия СОЛОВЬЕВА

P.S. К сожалению, памятник на могиле Героя в селе Тамыше, уничтоженный во время Отечественной войны народа Абхазии, так и не восстановлен.