В ВИХРЕ ЗОЛОТЫХ СОЗВЕЗДИЙ…

Дорогие имена друзей Абхазии

Недавно в разговоре с коллегами снова коснулись темы – что знает и чего не знает наша молодежь. У ребят и девушек, которым сегодня 16, 19, 20, – совсем другие кумиры, а имена их любимых писателей и поэтов зачастую и не известны нам вовсе… И время свободное они проводят иначе.

Но у разных поколений должны быть и есть общие ценности, которые касаются истории родной страны, традиций, отношений с близкими. Поэтому важно, чтобы в мощном информационном потоке, обрушивающемся на каждого из нас сегодня, не затерялись имена людей, которые были вместе с Абхазией в разные, в том числе и непростые времена, чтобы новые поколения передавали последующим память о них и все то, что они посвящали Абхазии, обращаясь к миру, открывая истинное и прекрасное её лицо.

Среди незабвенных имен любивших Абхазию – имя Виктора Стражева. Людям моего поколения оно стало известно после выхода в свет книги Станислава Лакоба «Крылились дни в Сухум-кале». В книжице небольшого формата автор, как было сказано в аннотации, собрал впервые «ранее неизвестные и малоизвестные произведения, воспоминания, дневники, письма поэтов, писателей, режиссеров и художников».

Шел 1988 год. В то время каждый выход книги авторов из Абхазии был серьезным и заметным событием в масштабах большой страны – СССР. К тому же тогда набирал обороты заключительный этап национально-освободительной борьбы, и принадлежащие Виктору Стражеву строки «Абхазы – один из немногих сохранившихся архаических обломков, но с немалой инородной этнической примесью той древней расы, которая в эпоху праисторическую заселяла Средиземноморье, Кавказ и уходила далеко на Восток», прозвучали как набат.

Чтобы выпустить эту книгу, Станиславу Зосимовичу пришлось провести огромную работу. Основные документы были обнаружены в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР (Москва), рукописном отделе Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград), Центральном государственном архиве Абхазской АССР, Государственном архиве Пермской области, а также в семейных архивах В.Шишкова, А.Касторской, Е. Рафальской-Захаровой, А.Томара (Москва), Ю. Киссен-Уридия (Очамчира). Автор книги встречался с людьми, со старыми сухумчанами, которые много видели, знали и помнили потрясающие вещи. Неудивительно, что С. Лакоба в предисловии благодарит за ценные сведения и советы множество людей: Ю.Воронова, И.Гельбака, Е.Дейч, Б.Джонуа, М.Ладария, А.Пирожкову-Бабель, И.Семенко, И.Стражеву, С.Таркила, М.Хахмигери, Д.Чачхалиа, В.Чирикба, В.Читанаа и других.

Приведенные в книге цитаты автор обрамляет в платину собственных строк, которые сразу погружали читателя в исконное абхазство: «Где-то поблизости билась ушедшая в землю жизнь. Но ее можно было прочесть на бронзовых лицах людей. На ястребином профиле. В головокружительном водовороте синеглазья сливались и Мзымта, и Бзыбь, и Чхалта. И чья-то гортань, будто зодчий, выстраивала из прозрачных камешков и звуков необычное здание речи. И язык на ветру проливался в зеленый воздух».

«Стражев слышал абхазов. Слушал пульсацию народа», – писал С.Лакоба.

Что-то в нем от большой птицы –

В поступи – глазах.

Жизнь ему как будто снится.

Смерть – пробуда – прах!

Где в нем бурный бег столетий?

Скорбь седых времен?

Так смеются только дети,

Как смеется он?

На своем коне летучем

Он счастливей всех.

В нем, беспечном и кипучем,

Бьет восторг утех.

В нем и есть и лень Востока,

В нем и хищный юг!

Отомстит врагу жестоко,

Другу – верный друг.

Он с отменно светлой лаской

Примет гостя в дом.

…Древних рас живой осколок

Он, в остатке сил,

Перейдя последний волок,

Быль веков забыл.

Проходили вереницы

Бурь и войн, и бед.

Грек с Арго и сын Волчицы –

Занесли свой след.

Приносила Византия

Свет и Крест, и Кровь...

«Виктор Стражев прочел древние страницы земли, – продолжает Станислав Лакоба. – Воспел «руинную Абхазию». А летом 1926 года, открыв в горном селе Азанта первый дольмен, не без юмора заметил: снял с «Абхазии обвинение в бездольменности».

В археологии он был поэтом. Где-то в глухом ущелье откопал строчку: «Древних рас живой осколок...».

Вслед за азантским нашел дольмены в Отхаре... В мае 1926 года с археологом Михаилом Иващенко провел «два дня в бронзовом веке». Находки в Аацы и Петропавловке близ Гудаут наконечников пик и стрел, кинжалов и топорика с легким рисунком повергли историков в «бронзовую лихорадку». Стражев не удержался: «Памятники кобанской культуры в Абхазии – это было слишком большое событие для нашего археологического сердца!»

Так вслед за случайными находками А. А. Миллера 1907 года здесь была открыта изящная колхидско-кобанская культура. Встречи с «бронзовыми» летописями прошлого превращались в праздники. А поездки за несколько десятков километров от Сухума оказывались путешествиями длиною в несколько тысяч лет. Об одной из них Стражев очень метко заметил:

«Около десяти вечера афонские огни вернули нас из века бронзы в век электричества».

Зеленоватая бронза, казалось, была пропитана духом народа. Высокой поэзией.

Возвращаясь из Бзыби, он записал: «Вечером сидел в калдахварском духане, слушал от молодого абхазца сказания о нартах, вертел в руках бронзовый браслет, найденный где-то поблизости».

Поэзия и археология. Поэзия и история. Это было естественное творческое состояние Стражева.

Они сошлись и в «Диоскурийских сонетах». Сошлись на сухумской набережной древнего города Диоскурия, заложенного еще эллинами. Стражев вдыхал мраморный воздух ранней античности:

...Не раз, под гравием, разрыхливши песок,

Я находил узорный черепок...

Под шум прибоя, в немь тысячелетий

В твоей ладье я уплывал, сонет!

И мне мерцал диоскурийский свет...

И я мечтал себя в неведомом поэте.

Молодые волны старого моря наступали на древнегреческие и римские города. И хотя неприятель уже ворвался в Диоскурию, Гюэнос и Питиус и захватил отдельные улочки – они продолжали неравную битву, сдерживая осаду свирепого войска.

«Старой сказкой, старой песней, старым вековым бытом овеяна, оплетена Абхазия, – продолжает цитировать Стражева Станислав Лакоба. – Камни развалин густо раскиданы по ней – летопись тысячелетий! Море грызло ее берег – смывало и топило улицы и башни древних приморских городов». Не только античность, но и средневековье, новое время – все интересовало поэта: «...Отвластвовал воинственный Рим, державший по всему взморью свои сторожевые гарнизоны – обронил в землю монету Цезаря и медный шлем солдата. Была и пробыла Византия – обрушились стены ее храмов, башен, крепостей. Возникло и пало двухвековое царство царей абхазских, отошла державная рука грузинских багратидов, отторговали генуэзцы, закатилась власть турецкого полумесяца – остатки, обломки могилы, смутная память. Дожила свой век феодальная Абхазия, умер в далеком Воронеже последний владетельный князь. Стояла на берегу императорская Россия полвека...».

Сегодня невозможно представить – и я не устану это повторять, каким неожиданным и болезненным ударом по версии истории Абхазии, тщательно насаждаемой грузинскими историками, стала маленькая, казалось бы, литературоведческая книжечка.

(Продолжение в следующем номере)

Юлия СОЛОВЬЕВА