Человек, которого безмерно уважала

Профессия журналиста хороша тем, что позволяет знакомиться с широким кругом людей – из верхних эшелонов власти, из простой сельской и рабочей среды, из круга бизнесменов и банкиров, творческой интеллигенции и т.д., притом круг этот постоянно расширяется. Правда, не ко всем можно питать одинаковые чувства уважения и преклонения, в ком-то можно разочароваться. Но есть люди, которые стали тебе подарком в твоей журналистской судьбе, которые тебе становятся друзьями, советчиками, ориентиром, с которыми встречи и общение – как праздники. Вот таким был для меня Энвер Эрастович Капба. Я познакомилась с ним в начале 80-х годов, будучи собственным корреспондентом газеты «Советская Абхазия» по Гудаутскому и Гагрскому районам, а он был тогда первым секретарем Гагрского горкома партии. Журналистская работа позволяла наблюдать за ним на заседаниях горкома партии, на юбилейных и праздничных заседаниях, встречах с гостями и при застольях, во время приема посетителей, при решении хозяйственных вопросов. Нередко брала у него интервью, готовила к печати его статьи, заходила к нему за комментариями по каким-то вопросам. Тонкость, деликатность, глубина знания проблем и настойчивость в их решении, патриотизм, эрудиция, чувство юмора – все это я видела в нём.

А самое главное – его гагрцы любили и понимали, поддерживали, уважали.

И не только они. Слава о нем как о прекрасном партийном руководителе зоны города Гагра (так назывался в те годы Гагрский район) распространилась по всей Абхазии. С ним считались, в его лице чувствовали силу и в Тбилиси. Я знаю много фактов, когда он самостоятельно решал вопросы, которые не в силах были решить в Абхазском обкоме партии, и официальный Тбилиси вынужден был идти ему навстречу или делать вид, что ничего не видит.

Например, он добился того, чтобы впервые в Гагре первым секретарем горкома комсомола назначили абхазца, им был Эдуард Шамба. Он первым в Абхазии в своем районе вернул топонимические названия местностям, и не только в городской черте. Чтобы изучить старые абхазские названия, он снабдил экспедицию в горную часть района, к пастухам, которые знали от своих отцов и дедов, как именуются тот или иной холм, гора, ущелье, поляна.

Когда специалисты абхазской национальности не могли найти себе работу в других районах Абхазии, они приезжали к Энверу Эрастовичу, и он не только их трудоустраивал, но и помогал продвигаться по служебной лестнице, он им доверял, помогал расти в своей сфере, делал из них настоящих специалистов и руководителей, словом, взращивал их. Надо учесть, что в те годы, впрочем, как и сейчас, Гагра была очень многонациональной, надо было в любой сфере деятельности не ущемлять никого. И он не ущемлял. Но и не позволял притеснять государствообразующую нацию, что делалось сплошь и рядом до него в Гагре, как, впрочем, и во всей Абхазии. Кстати, в Гагре были организации, и достаточно крупные, в которых работали почти только грузины, и когда я впервые попала в одну из таких, у меня было ощущение, что вообще нахожусь не в Абхазии.

И я не помню какого-то недовольства в адрес первого секретаря горкома. Выросший в Гагре, знавший восемь языков, он умел быть объективным и внимательным к населению. А к руководителям? У меня есть два классических примера силы печатного и, уверена, объективного, слова, по которым он принял резкие меры. По двум моим критическим материалам, опубликованным в газете «Советская Абхазия», Энвер Эрастович снял с руководящих постов двух Героев Социалистического Труда, причем грузинской национальности, одного – за приписки, другого – за плохие социальные условия рабочих.

Энвер Эрастович был близок к тому, чтобы начать разработки залежей габро-диабаза на горе Аибге. У него уже намечались проектные работы по строительству дороги к горе, а в своем кабинете всем с гордостью показывал образцы разноцветных гранитных плиток с красивыми рисунками, которыми можно будет облицевать многие объекты в Абхазии и от продажи которых можно разбогатеть. Увы, события предвоенной поры и сама война помешали осуществлению его планов. Сыграло роль и то, что перед всем этим его перевели на работу в Тбилиси – так грузинское руководство убрало из Абхазии одного из авторитетных и влиятельных руководителей.

В войну и после неё меня с Энвером Эрастовичем снова сталкивала журналистская судьба. А потом настал момент, когда он, будучи секретарем возрожденной Коммунистической партии Республики Абхазия, предложил редактировать ежемесячную газету «Правда Абхазии». Я, не долго думая, согласилась – только потому, что меня попросил он, человек, которого безмерно уважала. Но поставила условие: после распада КПСС, членом которой я была, дала слово ни в одну партию больше никогда не вступать, поэтому не буду вступать и в Компартию РА, и если он согласится на беспартийного редактора… Он согласился. И я до сих пор таковой и являюсь.

Личный авторитет Энвера Капба влиял и на авторитет Компартии РА. Он был очень инициативным, умел любое дело делать с душой, красиво и привлекать к нему других людей. Помню, как помпезно, и это стоило того, встречали в Сухуме Александра Трубицына, помощника Председателя ЦК КПРФ Г.Зюганова, водрузившего вместе с женой, ныне покойной журналисткой Жанной Касьяненко, Государственный Флаг РА на Северном полюсе. Туда были повезены два абхазских флага, один из которых был возвращен и торжественно передан на хранение в Сухум. Думаю, без личного авторитета и обаяния Энвера Эрастовича ничего бы этого не произошло.

О нем есть еще многое что рассказать, и не только мне. И я не ставила сейчас своей целью написать его биографию, рассказать, в каких местах работал, и т.д. Я просто хотела его вспомнить, поделиться чем-то своим. Знаю, что каждый, кто с ним сталкивался, как и я, набирался знаний, получал частицу его чистоты и патриотизма, заряд хорошего настроения.

Когда Энвера Эрастовича не стало семь лет тому назад, у меня было ощущение потери близкого человека, долго горевала. И сейчас вспоминаю его очень часто. Такие люди нужны нашему государству, нашему обществу, нам всем.

Вечной и светлой ему памяти!