ОБСУЖДАЮТСЯ ИСТОРИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Нам пишут

Вопросы истории Абхазии, как правило, давно перестали обсуждать у нас. Упразднено даже Историческое общество, функционировавшее до войны. Свято место пусто не бывает. Вместо этого появилась у нас в тени какая-то неофициальная группировка влиятельных историков, которая фактически руководит нашим историческим процессом, решая судьбу истории Абхазии, наказывая неугодных, милуя и продвигая безропотно-послушных и т. д.

Тем не менее в последнее время наблюдаются признаки открытого обсуждения исторических вопросов. В газете «РА», № 34 с. г. появилась статья «Без гнева и пристрастия».7 августа этого же года в Национальной библиотеке был организован круглый стол, где обсуждалась актуальная тема «О некоторых аспектах абхазской истории новейшего времени». Организовали эту встречу АбИГИ, Центр стратегических исследований и Национальная библиотека. Автор этих строк, который давно интересуется развитием абхазской историографии и который немало писал на эту тему, не был приглашен на это мероприятие. Поэтому хочу высказать свои соображения.

Судя по информации, данной в печати («РА», № 88, 2019 г.), на круглом столе выступил первый оратор – официальный ведущий историк (будем его называть первым оратором, ибо сейчас в печати не принято называть фамилии). Говорил он в основном о том, как при грузинском режиме тбилисские власти преследовали абхазских историков, хотя об этом ему надо было говорить тогда, а не сейчас. Но главное в том, что он говорил не по теме, т. е. ничего не было им сказано о новейшей истории Абхазии, где нет того, чем похвастаться, если не говорить о работах тех, кого он называет дилетантами. (См.: публикации «Без гнева и пристрастия» и «Свою историю надо знать», «РА», № 34, 2019 г. и «РА», № 88, 2019 г.).

Следующий оратор, сотрудник АбИГИ, подчеркнул, что нет внимания к историкам со стороны общества и государства, недостаточно финансируется издание книг, не поощряются труды историков и т. д. Смею не согласиться. Разве не сам этот второй оратор одним из первых получил от государства премию им. Г. А. Дзидзария в качестве поощрения? Другое дело, что эти премии не всегда справедливо распределяются. Грешно жаловаться и на недостаточное финансирование АбИГИ. Возникает вопрос: куда делись 5 млн руб., отпущенных государством в адрес этого института для создания подлинной истории Абхазии? Ведь у нас теперь нет ни 5 млн, ни подлинной истории Абхазии, ни 4-томника, на что якобы потрачены эти деньги.

Но дело не в этом ораторе (видимо, организаторы круглого стола подсказали ему, о чем надо говорить). Удивительно другое. Первый оратор, являющийся убежденным консерватором как в национально-освободительном движении, так и в науке, теперь прикрывается той истиной, что «не все патриотическое – научно, и не все научное – патриотично». («РА», № 34 с. г.). Конечно, он может сказать, что он не политик, а ученый. Но, позвольте, его коллеги по АбНИИ В. Л. Ацнариа, А. А. Аншба, С. Л. Зухба и др., которые, в отличие от этого оратора, первыми подписали «Письмо-130» и были в первых рядах идеологической схватки с грузинскими властями, разве меньше его сделали в науке? Правда, он приписывает себе 15 монографий (Абхазский биографический словарь. – М. 2015. С. 151), но никто их еще не видел.

Вызывает недоумение и то, что этот первый оратор называет дилетантами тех абхазских историков, которые хоть что-то делают по возрождению и реабилитации истории Абхазии, а себя он называет профессионалом. Спрашивается, много ли пользы от такого профессионала-археолога, который не только ничего значимого по истории Абхазии не написал (составление учебников – это компиляция), но, нередко поддерживая тбилисских фальсификаторов, мешает, возражает отдельным заингурским историкам, которые теперь уже вынуждены делать первые шаги к исправлению своих искажений?

Обратимся к фактам. Академик Г. А. Меликишвили, считая Баграта III абхазским царем и, естественно, владевшим Абхазским царством, подчеркивает: «Абхазское царство в лице Баграта III быстро взяло курс на ликвидацию… неопределенного статуса Картли». (Меликишвили Г. А. Политическое объединение феодальной Грузии… – Тбилиси. 1973. С. 136). А наш первый оратор, возражая ему, заявляет: «Нет! Баграт III владел не Абхазским царством, а с него «началось формирование нового государства «царство абхазов и картлийцев». (История Абхазии. – Сухум. 2006. С. 391).

Другой пример. Тот же Г. Меликишвили сообщает: «В Картли установилась абхазская администрация». (Меликишвили Г. Указ. Соч. С. 136). А в наших учебниках, вместо этого, читаем: «Баграт III в Картли «установил личное правление». (История Абхазии. – Сухум. 2006. С. 160; История Абхазии. – Сухум. 2015. С. 166). Эта подтасовка понадобилась для того, чтобы доказать, что в Картли в ХI в. не было никакой абхазской администрации, а была там администрация грузинская. Немало и других подобных примеров. Но ни в какие ворота нельзя протолкнуть то, что этот первый оратор призывает абхазских ученых-абхазоведов (В. Е. Кварчия, Д. К. Чачхалиа, И. Ш. Агрба. Т. Ш. Гицба, И. К. Куакуаскир, Т. М. Шамба, И. Р. Марыхуба, автора этих строк и др.), которых он называет дилетантами, не заниматься историей Абхазии. Критикуя этих «дилетантов», он пишет: «…непродуктивно, сидя в кабинете, невинным росчерком пера проводить этнополитические границы намного шире, чем они есть… Например, проведение границы Абхазского царства в Х – ХI вв. между Азовским и Каспийским морями, т.е. тогда на северо-западе зихам – причерноморским адыгам места не останется. Видимо… грузинский пример оказался заразительным». («РА», № 34, 2019. С. 4).

По всем данным, этот профессионал приведенную выдержку адресует капитальному исследованию В. Е. Кварчия, которое издано в 2015 г. Но, во-первых, Валерий Ермейович не сидел в кабинете, когда писал эту книгу, во-вторых, по логике этого первого оратора, к дилетантам относится и французский академик М. Броссе, который писал, что Баграт III… принял… под свое единодержавие весь Кавказский перешеек». (Броссе М. Взгляд на историю и литературу Грузии//ЖМНП. Ч. IV. – СПб.1858. С. 306). К дилетантам придется отнести и З. В. Анчабадзе, который считал, что «Историческая Джигетия (Зихия) входила… в состав Абхазии…». В Абхазском царстве, – продолжал он, – оказались включенными представители других… народностей и племен – на северо-западе – адыги…». (Анчабадзе З. В. Из истории средневековой Абхазии. – Сухум. 1959. С. 111. 106). Таким образом, можно успокоить нашего оппонента – адыги не остались без места.

Если верить нашему оратору, который границу Абхазского царства находит в районе Цандрипш, то получается, что дилетантом был и академик Н. Я. Марр, который пишет, что член-корр. АН СССР, археолог А. А. Спицын, долгие годы проводивший раскопки на Тамани, «предполагал, что в Тмутаракани русский князь мог опираться лишь на свою дружину, т. к. не имел… поддержки в местном населении – обезах». (Марр Н. Я. О языке и истории абхазов. – М. 1938. С. 226).

Этот профессионал считает, что работы «школы дилетантов» годятся только для внутреннего использования, поэтому они наносят вред науке. Этим он хочет сказать, что как профессионал он творит для всемирного читателя. Странный свой совет не разыскивать никаких новых материалов, не разрабатывать новые темы, он аргументирует тем, что есть у нас чем гордиться – дольмены, кромлехи, воздушное захоронение, пицундский епископ Стратофил и многое другое. Т. е. достаточно, мол, того, что было сделано под давлением грузинского режима. Будет не в обиду сказано, но это граничит с идеологической диверсией. Как не вспомнить тот довоенный период, когда АН Грузии не утверждала тематические планы АбНИИ, исключала из них темы древнего и средневекового периодов, считая, что у абхазов нет истории за рамками ХIХ и ХХ веков. А теперь историк, которому поручена судьба истории абхазского народа, продолжает позицию заингурских историков, советуя абхазским историкам топтаться на месте. Прав абхазский историк Т.Ш. Гицба, когда в своей статье, названной «Диверсии продолжаются», писал: «Сегодня небезызвестные ученые, скрывавшиеся от национально-освободительной борьбы, от войны 1992-1993 гг. обливают грязью… стараются опорочить настоящих и честных ученых…». («РА», № 87, 2016).

Все началось на ровном месте. Читатели помнят, что ряд лет назад автором этих строк в прессе был поднят вопрос о качестве первого школьного учебника по истории Абхазии, изданного в 2006 г. В цикле статей (их было три) указывались, с моей точки зрения, недостатки. Публикация вызвала оживленную дискуссию, ее обсудили молодые ученые Абхазии, Общественная палата, историки России и Абхазии, ряд отзывов появился в печати и т. д. Но, к сожалению, при обсуждении был нарушен паритет, тогда как обсуждающие должны слушать обе стороны. Молодые ученые на свое обсуждение пригласили меня и моих двоих оппонентов, но последние не явились. А Общественная палата пригласила моих оппонентов, но не пригласила меня. И вот с этого времени мои уважаемые оппоненты, будучи высокими чиновниками, объявили мне второй бойкот (первый бойкот мне был объявлен еще в 1973 г. тбилисскими фальсификаторами при моей защите кандидатской диссертации). А сейчас свои же абхазские влиятельные историки, которые не терпят никакой критики, организуют всевозможные подводные камни тем, кто с ними не согласен.

Например, этот первый оратор и его покровители не признают, замалчивают историю абхазо-русских отношений средневекового периода, которая по сути является важной, актуальной и даже острой темой. Как показала практика, в частности работы одного из «дилетантов», важность и значимость этой проблемы в том, что объективная ее разработка разрушает позицию заингурских фальсификаторов, которые используют этноним «обезы» в качестве козырной карты, когда они присваивают историю Абхазии.

Тем не менее в наших учебниках по истории Абхазии не нашлось места хотя бы для небольшой информации, не говоря уже о главе или параграфе на тему изучения Абхазии по русским источникам, если не говорить о 13 или 14 строках, сообщающих об обезах русских летописей. Более того, в этих строках больше неправды, чем правды. (История Абхазии. – Сухум. 2006. С. 183; История Абхазии. – Сухум. 2015. С. 190). Все это, несмотря на то, что по проблеме обезов выпущен ряд книг, а в наших учебниках освещаются вопросы связи абхазов с греками, хазарами, аланами, арабами, армянами, адыгами, иверами, генуэзцами, турками, готами, скифами, гениохами, киммерийцами и другими, но не с русскими. Русские в данном случае оказались без вины виноватыми. Гнев амбициозных составителей учебника теперь направлен на автора этих строк за критику, стараются обезличить его имя.

Другой пример. Отдел источниковедения АбИГИ давно нуждается в специалисте по русским источникам, есть в Абхазии такой специалист, но для него там дверь закрыта. И, наконец, многие абхазские историки продвигаются в член-корры АН Абхазии, но кандидатуру автора этих строк мои всесильные оппоненты «зарубили». Спрашивается, чем отличается это гонение от того преследования, которое чинили грузинские власти абхазам и о котором говорил первый оратор на круглом столе? Быть может, грузинский пример заразительный?

А. ПАПАСКИР, доктор исторических наук, профессор АГУ