ГЕРОЙ АБХАЗИИ ВЛАДИМИР АРШБА. КАКИМ ОН БЫЛ

Память

(Окончание. Начало в № 70)

– В 2009 году я в очередной раз гостил у Володи – у вас в красивейшем городе Сухуме. Сидели за прекраснейшим абхазским столом. Я как-то задумался и сказал Володе: «Володя, мой дорогой, я отчетливо помню, когда у меня окончательно сформировалось мнение, что ты настоящий мужчина, настоящий друг и, в конце концов, Человек с большой буквой». Володя спрашивает: «И когда же, и в связи с чем?» Я отвечаю: «Володя, в 1982 году, в январе, мы с тобою были задействованы в Пандшерской операции (думаю, о Пандшере и Ахмаде Шахе Масуде не стоит обьяснять, они, как известно, схожи были, только меньшими масштабми, со Сталинградской битвой в Великой Отечественной войне). Ты – командир группы разведчиков, и мы, двое твоих подчиненных – связист, старослужащий Сергей Ерунев и я, молодой разведчик, только что прибывший буквально из СССР, были прикреплены к мотострелковой роте. С этой ротой, согласно плану операции, мы весь день поднимались на вершину горы высотой около 1400 м над уровнем моря, чтобы занять позиции ночью. Это нужно было для обеспечения охраны господствующих высот и недопущения прорыва из окружения душманов, которые могли уйти в результате планировавшегося на следующий день прочесывания низлежащей долины. Ночью, на вершине горы, естественно, не могло быть и речи о каком-то огне для согревания наших тел или же пищи, на все это был категоричный запрет. После того, как выставили боевую охрану, поступил приказ всем отдохнуть. Мы с тобою легли под большой камень, но предварительно ты мне велел снять один сапог, чтобы я один из валенок, которые у тебя были, обул. На горе было градусов 15–20 мороза, да еще и снег... Я отказался, однако ты уже в приказном тоне сказал, что я должен сделать. Более того, у тебя был офицерский тулуп. Сняв его с себя, ты накрыл им и меня, и себя... и ночью чередовались с тобою – то ты мне грел спину, то я тебе».

Володя в ответ мне сказал: «А знаешь, Миша, когда я понял, что ты мой друг, что я уверен на всю жизнь, что ты никогда меня не предашь? Как ни странно, но это та же боевая операция, только перед ее началом, когда я построил взвод. Я объяснил, что предстоит трудная операция, если не сказать более, и в данном случае я приказывать не буду, но необходимы два солдата-добровольца, которые пойдут со мною на арткорректировку. Из строя никто не вышел, вышел ты один, притом моментально, не задумываясь...».

Была осень 1982 г. Мы вместе с Володей участвовали в прочесывании кишлака. Операция стандартная, обыск каждого дома на предмет обнаружения душманов и (или) оружия. Правило для каждого из нас: когда закрыта дверь на замок или забаррикадирована, один выбивает дверь ногой и быстро отходит в сторону, а второй бросает гранату в комнату. В данном случае Володя выбил дверь ногой и отошел за стену, а я, уже будучи готовым бросить гранату, краем глаза замечаю молодую женщину в белом (цвет траура) с непокрытым лицом, с грудным младенцем на руках, испуганную, плачущую, трясущуюся... Володя: «Мишка, ты чего не бросаешь?» «Товарищ лейтенант, смотрите, что здесь». Когда Володя увидел, он вышел из себя, побагровел... и, выругавшись, сказал: «Пошли отсюда!». Дом не был обыскан до конца, а ведь в нем могли быть душманы и выстрелить нам в спину, да и многое чего еще могло произойти. Но это качество Володино – самопожертвование!

Война в Абхазии. Володя уже занят защитой своей Родины. Естественно, о какой-либо связи моей с ним и речи быть не могло. Когда показывали редкие кадры по российскому телевидению о событиях в Абхазии, где-то иногда мелькал Володя, и это была на тот момент единственная для меня информация... Я переживал, поскольку был в неведении, что там с ним и его семьей. В один из дней в моей кишиневской квартире раздается звонок в дверь, открываю – стоит мужчина. Он представляется дальнобойщиком, двоюродным братом Володи и вручает маленький лист бумаги от него. Отказывается зайти в дом и уходит... Володя в письме просит меня не переживать, такие, мол, времена настали, у него все нормально, семья тоже пока что, слава Богу, в безопасности. Ведь это только Божья благодать, по моему мнению, – будучи в гуще ада, еще думать, чувствовать, что его друг за тысячи километров в Молдове переживает за него, за его семью....

2009 год. Там же, в Сухуме Володя рассказал, как после признания независимости он был с правительственной делегацией у нас в ПМР, в Тирасполе. Я чуточку обиделся: «Володя, почему не сообщил мне? Я бы приехал в Тирасполь, и мы увиделись бы или привез бы тебя ко мне в гости в Кишинев – я смог бы решить этот вопрос».

Пожалуйста, прочитайте внимательно объяснения Володи. «Миша, я тоже очень хотел погостить у тебя и хотел, чтобы мы встретились в Молдове, но я трезво смотрел на вещи, зная отношение Кишинева к Тирасполю, зная положение Абхазии на момент визита, зная твой авторитет и репутацию в Молдове. Я не имел права и не хотел бросить какую-то тень на тебя в результате нашего визита в ПМР». Это ничто иное, кроме как забота о друге, – чтобы своими действиями или бездействиями не навредить ему. Таким был и таким знал я Владимира Георгиевича.

И еще об одном факте. Был конец 1983 года. Афганистан. К этому времени по решению Володи, уже капитана, я был представлен к правительственной награде, но суть не в том. Он и ранее представлял меня неоднократно, но у меня был личный конфликт с начальником связи полка, и последний, оказывается, не пропускал Володины представления. И за два месяца до моего увольнения в запас Володя сообщил мне об этих фактах, о которых я не знал, добавив: «Миша, никогда не падай духом, никогда не отворачивайся от своего решения, если оно правильное и ты в нем уверен. Я знаю, что ты достоин быть награжденным, но есть определенные проблемы, которые я должен решить, поскольку считаю, что я прав».

На тот момент для меня не представляло интереса данное обстоятельство, поскольку для меня, как и для любого солдата, главным было вернуться оттуда живым и с незапятнанной совестью.

После увольнения в запас, где то через полгода, получаю повестку из военкомата. Естественно, думал о чем угодно, но только не о том, что мне будет вручена награда, которая не столько меня характеризует, сколько показывает Володин характер.

Я имел счастье видеть Володю и в домашней обстановке, и при общении с родственниками, друзьями. И с кем бы он ни общался, всегда чувствовались его сострадание, толерантность, скромность, благодарность. Когда я гостил у Володи в 1988 году в городе Дилижане (Республика Армения), его отец, дядя Жора, нам сказал: «Ребята, вы счастливые люди, потому что у вас настоящая и честная дружба, которая зародилась в непростых условиях. Поэтому цените ее, поскольку это – дар Божий». И обращаясь к Володе, добавил: «А для тебя, сын, дружба твоего подчиненного, его сердце намного дороже, неимоверно больше значат для тебя, но одновременно и возлагают большую ответственность за их сохранение, поскольку на всю жизнь остаешься для твоего друга не только другом, но и командиром». Володя таким и был на протяжении нашей дружбы.

– Был ли Владимир строг или мстителен? Что вы потеряли с его уходом? И чем афганская дружба отличается от обычной?

– Володя перед очередной боевой операцией летом 1982 года в Афганистане проводил с нами практические занятия по добыванию информации об объектах противника – для последующей подготовки и ведения огня артиллерией.

В каких-то расчетах мы неправильно определили цели, где-то неответственно рассчитали (бывает и такое). Когда Володя уже исчерпал силы, направленные на убеждение или устранение наших ошибок, легкомысленно допущенных, он нам высказал: «Ребята, вы не имеете права делать такие ошибки, поскольку вы аристократия армии, вы ее мозг, вы разведчики, вы артиллеристы, от вас, от ваших способностей зависит, как легко или трудно будет решать задачи пехота и (или) десантура, какие у них будут потери».

Вы знаете, сработало.... Мы стали ответственнее относиться к своим обязанностям.

Володя для нас всегда был образцом в умении ставить цели и идти к ним, не сворачивая, и добиваться своего.

Я безумно ценил его честность, бескорыстность и организованность. За годы нашей дружбы, а ведь это не много и не мало, почти жизнь, я ни разу не видел случая, чтобы он кому-то мстил, у него был свой этикет поведения, от которого не отходил никогда.

Мне, находившемуся в должности заместителя командира взвода разведки, Володя твердил одно: если кто-то, а тем более из подчиненных, становится на враждебные позиции по отношению к тебе, это не повод мстить ему при удобной ситуации, это не повод менять что-то в твоем отношении к данному человеку, а повод только для более настойчивого разъяснения ему, в чем он ошибается.

Дружба, зарожденная между мной и Володей в Афганистане, неимоверно ценна для меня, и я благодарен Богу за то, что она так же была ценна для него. Она была между нами бескорыстной, честной и справедливой.

В наши дни, к сожалению, такая дружба не так часто встречается, поскольку ее скелет обычно не имеет тех элементов, которыми дружба обрастает в экстремальных ситуациях, она инфицирована противоположностями данных элементов, а значит, и дружбы как таковой нет. Пусть это прозвучит как эпилог: я думаю, что настоящая дружба между людьми рождается на небесах, она чем-то похожа на любовь, которая, как мы знаем, тоже рождается на небесах. Кто имеет дружбу настоящую, тот счастлив.

– Расскажите немного о себе.

– Я являюсь членом Союза адвокатов Республики Молдова, членом Комиссии по этике и дисциплине Союза адвокатов, адвокатом Ассоциированного бюро адвокатов сектора Ботаника в городе Кишиневе и членом Союза ветеранов войны в Афганистане в Республике Молдова.

Имею сына, ему 25 лет, закончил юридический факультет, является стажером в Союзе адвокатов Республики Молдова, зовут его Михаилом. Сына Владимира Георгиевича Аршба тоже зовут Михаилом. Мне кажется, комментарии излишни. Я рад и горд, что наши сыновья знают о нашей дружбе. Надеюсь, что когда-нибудь они познакомятся и подружатся – во благо их самих и во благо людей наших стран.

Заира ЦВИЖБА