АБХАЗИЯ – НЕ ТРОФЕЙНАЯ СТРАНА

Герои национально-освободительного движения в Абхазии

Я ехала в Новый Афон, а потом шла по его кипарисовым аллеям и волновалась – с лета меня здесь не было, и вообще, я не часто теперь здесь бываю. Соскучилась. А когда-то почти каждое утро, когда позволяла работа, и каждый выходной приезжала сюда, к Гиви Смыр и Руслану Пандария, дружила с ними, писала о них. Но с переездом из Гудауты в Сухум всё моё общение ограничилось из-за недостатка времени и дальности расстояния. Потом писала и об Алхасе Аргун, который, вернее – они все втроем и другие новоафонские ребята приводили в порядок уже послевоенный свой городок. Конечно, поддерживала их в этом и местная администрация. Поэтому сегодня Новый Афон является местом отдохновения и для его жителей, и для паломников и туристов, число которых значительно даже в зимний период.

Но я шла сегодня конкретно к Алхасу Валиковичу Аргун, директору Национального Новоафонского историко-культурного заповедника «Анакопия» – поговорить о другой стороне его жизни, о которой я не знала. Об его участии в национально-освободительной борьбе.

Алхас начал переживать, что не все даты и факты может точно вспомнить. Но в процессе нашего общения события стали всплывать в памяти одно за другим. Да, он поступил в Абхазский университет в 1988 году, а через год начались известные события. Студенты были единомышленниками и дружными, они создали активную группу, которую назвали «Анакопия», стали издавать и альманах с таким же названием – один раз в квартал, в твердом переплете. В его выпуске помогал им Николай Джонуа, редактор газеты «Абхазский университет». В студенческую группу помимо Алхаса входили Саида Делба, Гунда Квициния, Гунда Сакания, Анзор Чепия, Сергей Хамит, Ахра Капба, Ренат Карчаа и другие, с разных факультетов. Алхас Аргун был моложе других года на два. Встречались все часто, обсуждали вопросы, волновавшие абхазское общество. Те, у кого не было первых лекций, обычно совершали круг по городу (посещали те места, где собиралась абхазская интеллигенция) и собирали информацию по волнующим вопросам, которую потом все студенты вместе обсуждали. Впрочем, и в АГУ тогда были свои внутренние «движения». Это был первый год ректорствования Алеко Алексеевича Гварамия, и не все воспринимали его новаторства. Он старался присутствовать на всех экзаменах, чтобы набрать хороших студентов. Алхас поступил на экономический факультет, притом бесплатно, хотя «доброжелатели» нового ректора пророчествовали иное.

– Реформистская ситуация была не только в АГУ, а в целом по стране, – говорит Алхас. – Это было время гласности (по Горбачеву). Потому и абхазское движение было многословное – в надежде быть услышанным и в надежде, что существовавшая система вертикальной власти поможет решить наши проблемы. У нас было такое понимание. Наша слабость была в том, что мы не знали, как действовать, а надеялись на других – на Москву и т.д. Эта слабость компенсировалась любовью абхазов к СССР. Это работало, на первых порах, это был наш козырь.

Грузины своей агрессией подготовили нас к действиям, впрочем, еще и до начала войны они нас подготовили – чего только они ни делали, чего только ни говорили.

Наши ответные действия были публичными и законными, мы полемизировали, отвечая на их выпады.

Во время последних выборов в Верховный Совет СССР мы, студенты, работали также неплохо. Агитировали избирателей за кандидатов Алеко Гварамия, Фазиля Искандера, Владислава Ардзинба, Алексея Гогуа, Руслана Аршба и других. Тогда прошли Ардзинба и Аршба. Мы чистили списки избирателей, выявляли в них «мертвых душ», из нашей студенческой группы были и наблюдатели на выборных участках, ходили с урнами к больным. Такую же работу мы проводили и во время выборов в Верховный Совет Абхазской АССР, когда очень важен был процент соотношения грузин и абхазов вместе с им сочувствующими.

И еще. Группа студентов, среди которых был Алхас Аргун, поехала в Москву и проводила митинги с плакатами, на которых были призывы соблюдать права абхазов. Они в Сухуме, в Абхазском обкоме партии, встречались с Патиашвили и Гумбаридзе после разделения АГУ по национальному признаку. Конечно, студенты, как и другие абхазские патриоты, не были ими услышаны, и, приехав в Тбилиси, партийные боссы передали грузинам административный корпус Сухумприбора, где организовали филиал Тбилисского университета.

Естественно, Алхас, как и вся студенческая группа, участвовал в событиях 1989 года, когда произошел первый кровопролитный конфликт. Они тогда вместе с другими пришли к первой сухумской школе, где должен был начаться прием документов от грузинских абитуриентов...

– Мы чувствовали, что будет война, и многие об этом говорили убежденно, – вспоминает Алхас. – Но в то же время оставалась надежда избежать её. Мы верили в то, что добьемся своей цели, и не верили в то, что распадется СССР, который был для нас гарантом мира.

А какая у них была вера в народный форум «Айдгылара» и его одноименную газету! Алхас вспомнил, как после двенадцати часов ночи в Абхазскую филармонию, где проходила очередная акция борцов-патриотов, принесли первый номер «Айдгылара», в которой на четвертой странице была опубликована и какая-то его маленькая заметка.

– Ощущение было необычное, – говорит он. – Иметь общественную организацию, да еще и газету издавать! Это было ощущение большой политической победы, большого достижения. Газета и сыграла немаловажную роль в национально-освободительном движении.

Я знаю, что Алхас Аргун – ветеран Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 годов, но я не стала с ним на эту тему говорить, она – для следующего раза. Меня интересовали и другие вопросы.

– Вы с Гиви Смыр после окончания войны наводили в Новом Афоне порядок и красоту, привлекая молодежь, в том числе, как обычно говорят, сидевших на корточках. И итог налицо: отреставрированные Анакопийская крепость с башней, келья Симона Кананита и все подходы к ней, исторический музей на месте столовой у водопада и многое другое. Вам удалось все это сделать своими силами, без особых материальных вливаний. Вы даже кузню построили. Сегодня кто с молодежью работает? Ты сам участвуешь в этом?

В ответ на мои вопросы Алхас дал мне брошюру, в которой рассказывается, как молодежь сегодня живет, дружит, учится патриотизму. Объединенная в городскую общественную организацию «Апсар», она издает свой печатный орган – брошюрки, но, правда, не так часто. Из номера брошюры, которую дал Алхас, я узнала, что, «преклоняясь перед подвигом добровольцев, активисты Новоафонской городской молодежной организации «Апсар» решили увековечить память героев, установив мемориальную плиту на перевале Дамхурц, в том самом месте, где проходил их путь». Это было на высоте 2500 метров над уровнем моря. Вокруг была такая красота – «стремительные горные потоки, срывавшиеся с огромной высоты в глубокое ущелье; озера с чистой ледниковой водой; очаровывающие могучие горные вершины. Все это вызывало чувство… полного отрицания войны как чего-то абсолютно неприемлемого». Еще до этого похода на Дамхурц новоафонская молодежь совершала ежегодные походы по известным историческим маршрутам Абхазии, а 8 августа 2009 года посетила Кодорское ущелье, посвятив это памяти жертв войны в Южной Осетии в 2008 году. А одной из первых акций молодежной организации было проведение мероприятий в память жертв Кавказской войны и махаджирства. А позже еще один поход – в село Каман, где прошло освободительное наступление бойцов Афоно-Эшерского батальона и где стоит памятник павшим из них. Есть и свое священное место в Новом Афоне, где покоятся бойцы прошедшей войны – деды, отцы, дяди, соседи нынешней молодежи. И это место ими не забывается, здесь постоянно зажигаются свечи.

За многими этими мероприятиями стоит сам Алхас Аргун. Это не удивительно, это естественно. И Алхас чувствует, что нынешнее поколение, особенно школьники, лучше их самих в прошлом, – они более прилежные, более послушные. Хотя вопрос этот спорный, у каждого поколения свои характеристики.

Оценка Алхасом молодежи такова: она неоднородная. Молодежь должна знать, что им никто ничего готового не принесёт, а только своими руками, в соответствии со своими желаниями и устремлениями надо жить и созидать.

Кстати, та же кузня, которую новоафонские ребята сами построили и в ней сами ковали ограды, двери, разные другие строительные украшения для города, для заповедника, сегодня не действует, хотя потребности в её продукции у населения есть. «Некому в ней работать», – сказал Алхас, и это печально.

Но больше всего, что тревожит сегодня, – это наркотики. В Новом Афоне находили закладчиков наркотиков, полжизни им отнимали, как Алхас выразился, но… почему-то их меньше не становится. И у общества сформировалось недоверие к правоохранительным органам.

– Афонская дружба существует между вами? Между новоафонцами?

– Я в друзьях не нуждаюсь. Я раньше был ими заполнен, но многих потерял.

Наступила пауза, которая была естественна и понятна нам обоим. Он продолжил:

– Я к друзьям отношусь честно. Дружба должна быть сформирована на общих идеях и взгляде. Недостаточно рядом жить, даже войну пройти. В Афоне есть дружба, но более глубокой и ответственной она должна быть. Вот как с наркоманами?! Миримся ведь. А дружба – это не клановая субстанция, она предполагает противодействие и наркотикам, и всякой другой дряни. Я хочу верить в людей. Я не понимаю, как человек, с которым я здороваюсь, с которым стараюсь быть открытым, может целенаправленно проводить манипуляции в целях наживы. Сегодня в целом по стране таких, кто относится к миру потребительски, много. Землю продать, перепродать, в парковой зоне что-то построить… При обсуждении этих вопросов все друг друга понимаем, все солидарны, а потом кто-то делает как ему выгодно. Но ведь Абхазия – не трофейная страна, чтобы к ней так относиться.

– Ты участник войны, что логично после участия в национальном движении. Но сегодня никто не говорит тебе: «Зачем все это делал, кто тебя просил об этом?!» – спрашиваю Алхаса.

– Никто не говорит мне такого, у меня сегодня круг общения и тем для общения сужен. Но такие слова, к сожалению, я слышу от женщин, чьи мужья воевали. Они в чем-то и правы, мы не смогли выйти в нужное русло. У нас кризис. После войны, после Победы мы должны были жить лучше.

Естественно, сегодня Алхас мало общается с окружающими не потому, что он дистанцирует себя от других, и он не отшельник, а просто очень занят – своей прямой работой руководителя заповедника и научной работой.

Но то правда, что не все сегодня соответствует планам Алхаса, которые строились им, его друзьями-афонцами. Не таким он хотел бы видеть наше общество в будущем.

Та же проблема подростков – это проблема родителей, считает он. Это они, родители, покупают им дипломы, порой даже по тем профессиям, по которым молодые не хотят потом работать. Те же родители устраивают их на должности, где они не могут состояться как личности. Поэтому молодежь какая-то потерянная. С другой стороны – у молодежи нет экономических возможностей, не может она себе самостоятельно зарабатывать на жизнь. Этому виной и сложившаяся наша коррумпированная система. Чиновники с трибун обманывают население. И у человека инициативного подрывается вера, что что-то можно в жизни изменить. Нужны такие люди, как Гиви Смыр, продолжает Алхас. «С Гиви тот случай, когда опыт и энергия в нем объединились, и гнили в нем не было, изнутри он не был дуплявым. И нас такими воспитывал».

…Мы с Алхасом в конце нашей встречи поехали к могиле Гиви Смыр, у подножия Анакопийской горы. Оттуда открывалась широкая панорама на саму эту гору со смотровой башней-крепостью, первый камень для реконструкции которой закладывал в недалеком прошлом Президент Сергей Багапш; на Афонскую гору, которую Гиви очень любил и на которой я тоже бывала не раз (на ней в недалекие времена жили мои предки Смыровцы); на златоглавый монастырь св. Пантейлемона; на просторы морские, вплоть до Сухума. Мы вспоминали многое о Гиви (он ушел из жизни осенью 2016 года) – о человеке неординарном, дружить с которым каждому можно было считать за честь. Алхас признался, что Гиви ему иногда снится, вернее, три раза уже снился. Иногда он грозно говорит: «Ты начинай это делать! Я же с тобой. У тебя получится». Видимо, душа его продолжает заботиться о родном своем уголке. А дела какие? То, с чем пока Алхас не справился, – это реконструкция храма Симона Кананита, внутри которого начались было раскопки, но потом остались незавершенными… Тем, кто должен этому способствовать, Алхас даже про сон рассказал, в надежде на авторитет покойного, но никого пронять особо не смог. Однако надежды не теряет. Перед душой друга, да и перед афонцами, перед страной у него повышенная ответственность за сохранность наследия своего города.

Заира ЦВИЖБА