ИЗ СУДЕБ ТАКИХ ПАРНЕЙ И СКЛАДЫВАЛАСЬ ПОБЕДА…

Памяти Даура Киртадзе

Уже много лет меня гложет важный моральный долг перед баслахцами. Помню, как мы шли по дороге от центральной трассы в село, и прежний глава администрации села Коба Читанава показал мне, где размещались блиндажи и окопы Беслахубского батальона. Тогда он и рассказал мне о Дауре Киртадзе. Легендарном командире Беслахубского батальона Дауре Киртадзе. И незаслуженно забытом сегодня в мирской суете.

Златокудрый красавец Даур был одноклассником старшего брата Кобы, и Коба знал его с детства. Не просто знал, а знал очень хорошо и не уставал восхищаться.

Ты можешь быть обычным человеком, шутить с друзьями, молча терпеть, когда родители сетуют, что пора уже оправдывать связанные с тобой ожидания… А потом вдруг случается неожиданное… Вот так вдруг начинается война, и старинное село, в котором бок о бок живут 500 грузинских семей и 120 абхазских (при этом село оставалось абхазским), с первых часов войны начинает создавать свое воинское подразделение, свой батальон, вошедший в историю Отечественной войны народа Абхазии как героический и самобытный. И создается он вокруг человека, которому было на тот момент всего 28 лет.

Друзья с детства воспринимали Даура Киртадзе как яркого, талантливого человека. Но именно на войне проросли в его сущности не просто потрясающие качества лидера и готового к неординарным решениям человека. Близкие, видевшие его на войне, поражались его мышлению военного тактика и стратега, тому, как он видел ситуацию – на несколько шагов вперед и, что особенно удивляло, насколько он был спокоен. Он вел себя так, словно где-то у него внутри был собственный авторитетный военный совет. Он знал, что нужно делать, как организовывать батальон, как поднимать людей.

– О том, какого масштаба личностью был Даур Киртадзе, можно судить по простому факту – Беслахубский батальон стал одной из первых боеспособных единиц на территории Очамчырского района и именно в этом батальоне по приказу Командующего фронтом Мираба Кишмария был создан штаб батальона. Создан потому, что для этого были все условия, – вспоминает Джон Гулария.

Именно Джон был назначен начальником штаба Беслахубского батальона. Он прожил и пережил вместе с Дауром несколько драматичных военных месяцев Отечественной войны народа Абхазии – с 24 ноября 1992 года до 2 февраля 1993 года.

– Сама судьба направила меня на Восточный фронт. Я отправился туда в своего рода командировку на две недели – с разрешения командующего Гумистинским фронтом Мушни Хварцкия 22 ноября 1992 года, когда на Гумисте было объявлено временное перемирие, – рассказывает Джон. – Идея была – провести нечто вроде мониторинга, глубже вникнуть в ситуацию. В тот момент я считал себя бывалым воином: ведь еще до войны как офицер служил в отдельном полку Внутренних войск Абхазии (именно так назвали Абхазскую гвардию по решению Председателя Верховного Совета Абхазии Владислава Ардзинба), участвовал в освобождении Гагры, все дни проводил на передовой, а за плечами у меня была еще и служба в Советской армии. Так что отправлялся я на Восточный фронт с мыслью, что поделюсь своим опытом с восточниками, а оказавшись на месте, понял, что это мне нужно перенимать опыт у них, слушать, впитывать…

Особенность войны на Восточном фронте и, в частности, на участке, который держали баслахцы, заключалось не только в том, что они несли ответственность за трассу, прямиком ведущую на Ткуарчал, и удержать ее нужно было любой ценой, но и в равнинном рельефе местности – не спрячешься, ни гор тебе, ни холмов, не перелесков… А при том, что у противника значительный перевес и в живой силе и технике, как тут воевать? Ты как на ладони.

Джон Гулария вспоминает, что они сразу стали обсуждать с Дауром строительство фортификационных сооружений. 800 метров фортификационных сооружений в самом современном и в то же время традиционном понимании были вырыты и обустроены за рекордные трое суток и всю войну служили надежным бастионом батальону.

Помимо службы и совместной ответственности за положение на этом важнейшем участке фронта Джона и Даура связала дружба. Но сегодня, когда он пришел поговорить о Дауре, он подчеркивает: дружба – да, важна, но военная составляющая важнее.

– Прибыв в батальон, я познакомился с подразделением, сформированным из очень серьезных парней. Каждый боец был на вес золота. Первым я назову Мирона Закарая. Это блистательный, высокообразованный в военном деле офицер, обладающий к тому же еще и особым природным талантом, тактическим и стратегическим мышлением. Воинский талант и бесстрашие сочетали в себе Аслан Джинджолия (сын Сократа Рачевича), братья Воуба, четыре Беслана – Беслан Кикория, Беслан Квеквескири, Беслан (Уча) Нинуа, Беслан Бигвава, Даур Шоуа, Гена Чирикба и многие-многие другие.

Вместе с Дауром сражались и его братья. Старший Джон должен был предотвращать нападения на наши позиции с воздуха, он управлял ПЗРК, младший Дима был среди бойцов передового подразделения под командованием Гомбе Порцхол-оглы. Чего уж скрывать, фактически бойцы этого подразделения отдавали себе отчет, что они как камикадзе: в случае неожиданного нападения врага им предстояло удерживать натиск, пока батальон собирает силы.

Родители всех трех братьев Киртадзе – мама и отец Сербей вместе с другими баслахскими семьями обеспечивали питание для бойцов батальона. Они не задержали обед даже в тот день, когда их дом был разрушен прямым попаданием снаряда.

Они переселились в казарму рядом и продолжали готовить, стирать, штопать, приводить в порядок оружие. Не только семья Киртадзе, включая сестру, работала на победу. Большинство баслахцев записывались в батальон семьями. Джон с теплом вспоминает баслахского абхаза с украинской фамилией Валериана (Вову) Иванченко, который бесстрашно воевал вместе с тремя сыновьями. Двое сыновей и сам Вова погибли, третий был тяжело ранен. Джон Гулария рассказывает, как погиб Вова Иванченко. Это произошло на его глазах. Осколком мины этому бесстрашному человеку снесло полголовы. Джон был к нему ближе всех и тут же подскочил: Вова еще дышал… Подоспели и другие бойцы, положили своего друга удобнее. Вскоре он умер у них на руках.

Джон вспоминает первый серьезный бой, который враг предпринял на Восточном направлении по всему фронту 26 декабря.

В том бою Беслахубский батальон на правом фланге поддерживало Гупское подразделение – взвод Рауля Пилия, четырнадцать бойцов из состава Ткварчельского полка.

– Даур лично контролировал ситуацию на правом фланге от трассы, а я – на левом, – вспоминает тактику того боя начальник штаба батальона. – Мы подпустили танки на 120 метров, а при этом Даур отдавал приказы хладнокровно, вполголоса. И его спокойствие передавалось всем. Тут танки в ста метрах, а он абсолютно спокоен. И не было в этом никакой позы.

В том бою баслахцы подбили один БМП, один танк и уничтожили значительную часть вражеской пехоты. Остальные – в том числе и техника – не рискнули прорываться, повернули назад.

– В числе талантов Даура было безошибочное распределение «ролей» в этом смертельно опасном военном спектакле, – продолжает Джон, и глаза его теплеют. Он словно снова там, среди земли и снега, и большинство друзей еще живы, и острое ощущение – какая тонкая грань отделяет нас, живых, от смерти. – Помню, как он назначил начальником связи Гену Туркия. Гена и по жизни был очень надежным человеком, и Даур, судя по всему, это учитывал. Беспроводной связи в то время еще не было, а провода часто бывали перебиты осколками, так что Гене постоянно приходилось прямо под обстрелом отправляться на поиски разрыва… Но вот что удивительно: он, как и командир, удивлял нас потрясающим спокойствием… Никому и в голову не приходило, что вот так, восстанавливая связь, Гена однажды может не вернуться. Подумаешь, что там восстановить связь? И он возвращался. Каждый раз. До весеннего дня 1993 года, когда он вот так же ушел в сумерках восстанавливать разорванную линию. И ушел – на этот раз навсегда.

После того, как грузинские фашисты были изгнаны с абхазской земли, Баслахский батальон в полном составе был переведен в Гал для пресечения диверсий грузинских спецслужб. А поползновений было много, и они были на редкость разнообразными – взрывали машины, ставили растяжки на дорогах, похищали людей.

По сей день в Очамчыре вспоминают блистательную операцию, план которой разработали совместно Даур Киртадзе, Игорь Тхуазба и Чорна Цвижба. Суть операции заключалась в том, что Игорь Тхуазба, двигавшийся на стареньком начиненном взрывчаткой «Запорожце», выпрыгивал из машины на ходу, когда до скопления грузинских солдат на баслахском перекрестке трассы, где они вечно толпились, оставались считанные метры. По расчетам, продолжавшая двигаться машина врезалась в толпу, а Игорь молнией перескакивал в двигавшуюся позади «семерку» Чорна Цвижба. «Семерка» виртуозно разворачивалась и мчалась в сторону Баслаху, а «Запорожец», достигнув цели, взрывался, увлекая за собой кого придется. По словам очевидцев, в тот день в Очамчырскую районную больницу с травмами различной степени тяжести обратились более 40 человек.

Человеку, не знавшему Даура Киртадзе, могло показаться, что он – человек мягкий. Он никогда не повышал голоса, говорил с юмором, шутил, но стоило ему заговорить, люди замолкали, настолько значимым было каждое произнесенное им слово. За внешней интеллигентностью скрывался человек несгибаемой воли и выдержки. Джон уверен, что такого качества люди могут вырасти только в счастливых спокойных семьях, какой и была семья Сербея Киртадзе. И еще, уверен Джон, что вклад человека в войну измеряется не только числом убитых врагов и не тем, сколько раз ты нажал на спусковой крючок или затвор автомата, а тем, сколько сил ты потратил на многие тонкие и простые вещи, из которых и складывается простое человеческое преимущество перед противником, каким бы изощренным и хитрым он ни был. Даур отдал войне всего себя.

Судьба Даура Киртадзе – а ведь он выжил в пекле войны – уготовила ему смерть от руки негодяя. Даур бесстрашно пришел в дом, где жила семья бесчинствующего отморозка, пришел предупредить, что не потерпит его действий. А тот убил его.

С момента гибели Даура Киртадзе о нем словно забыли. Будто и не было бесстрашного героя. Порастают ольхой места, где когда-то проходили лабиринты фортификационных сооружений, подрастают новые поколения баслахцев.

Даур после войны был награжден орденом Леона. Хотя все, кто знает о его роли на войне, уверены – он герой из героев.

Герой, образ которого остался только на кадрах фронтовой хроники да в сердцах хорошо знавших его людей, которых с каждым годом все меньше на этой земле…

А ведь Победа складывалась из судеб вот таких парней, как Даур, как Мирон Закарая, как Аслан Джинджолия, как политрук батальона Славик Квеквескири, как все Бесланы батальона, как отец и сыновья Иванченко, как мой собеседник, кавалер ордена Леона Джон Гулария и многие-многие другие.

Юлия СОЛОВЬЕВА