«БЕЗ ГНЕВА И ПРИСТРАСТИЯ»

Наука. Нужны профессионалы!

После победы народа Абхазии в Отечественной войне 1992-1993 годов, несмотря на сложившийся в стране дефицит научных профессиональных кадров, более интенсивно стало развиваться историческое абхазоведение. Это явление вполне закономерное, а главное, естественное, ибо абхазский народ вздохнул свободно и, соответственно, также продолжил мыслить.

Вместе с тем следует отметить, что историческое абхазоведение уже имело ряд объективных и интересных наработок относительно, например, автохтонности абхазов, их государственности и политической истории, тесных культурных связей с мировыми цивилизациями Средиземноморья, Малой Азии и соседними кавказскими народами. И все это вопреки тому, что в свое время оно не только испытывало влияние советской грузинской исторической школы, но и находилось, говоря спортивным языком, под ее двойным прессингом.

В нынешних условиях свободы за последние четверть века, как ни парадоксально, стало проявляться через обратную связь мышления влияние данной школы на монографии, брошюры, статьи ряда абхазских авторов (историков и филологов). Нет надобности их называть, ибо мы все хорошо знаем друг друга. Подобные работы, конечно, пишутся искренне, но тем не менее без достаточного понимания той истины, что не все патриотичное – научно, и не все научное – патриотично.

Причины кроются не только в стремлении сохранить свою идентичность, но и в примордиалистском (более субъективистском) подходе, доминировавшем в советской идеологии. Как видно, он используется и в нынешних условиях. Данный подход утверждает, что этничность возникает автоматически на основе таких показателей, как язык, внешние физические черты и облик, религия, особенности бытовой и поведенческой культуры. В отличие от него конструктивистский (более объективистский) подход делает акцент на активной, творческой интерпретации людьми окружающей реальности. С этой точки зрения данные объективные показатели в комплексе служат не более чем сырьем для такого рода интерпретации.

Примордиалистский подход делает весьма актуальной проблему престижности и исключительности прошлого, которые обычно считались или считаются бесценным источником аргументов, облегчавших успешное проведение борьбы народа за свою независимость. Слишком идеализируя данный путь в познании истины, по нему пошли в последнее время некоторые наши абхазоведы, при этом вольно или невольно создав определенную школу, которую я позволю себе назвать не иначе как «школой дилетантов» в историческом абхазоведении. Среди ее последователей имеются разные по ранжиру научной степени и положения люди. Пишут они, к сожалению, в основном для внутреннего пользования, друг на друга положительные рецензии, что, естественно, приводит к вредному явлению – варке в собственном соку. Видимо, в данном случае грузинский пример оказался заразительным. В нашей истории есть что показывать с гордостью, ничего при этом не преувеличивая и не приукрашивая. Приведем, к примеру, мегалитическую культуру (дольмены, кромлехи) с уникальным автохтонным обрядом «воздушных» захоронений; пицундского епископа Стратофила на первом Никейском соборе (325 г.), где в том числе его подпись на шести языках узаконила догматы мировой христианской религии; самые ранние для бывшего СССР «дамасские» мечи (III – IV вв.) из Абхазии; три ответвления Великого шелкового пути (Мисимианский, Апсилийский и Абазгский), проходившего через Абхазию в VI–VIII вв.; двоюродное братство Абхазского царя Леона II и Византийского императора Льва Хазара в VIII в. по материнской хазарской линии и мн. др.

Между тем непродуктивно, сидя в кабинете, невинным росчерком пера проводить этнополитические границы намного шире, чем они есть на самом деле. Например: проведение границы Абхазского царства в X–XI вв. между Азовским и Каспийским морями, т.е. тогда на северо-западе зихам (причерноморским адыгам) места не остается; противоречивый перенос со ссылкой на Птолемея границы Азиатской Сарматии южнее отрогов Кавказского хребта, на территорию Абхазии; проведение границы между раннесредневековыми Грузией и Абхазией в V в. н.э. по р. Келасур – в обоих случаях территория Абхазии значительно обкрадывается… Иногда Абхазское царство в XI в. даже величается империей – при этом не называется, кто был императором; или абхазская школа церковного зодчества подается без византийского контекста; упоминается мифическое Колхидское царство в VI в. до н.э., которое, как известно, являлось на самом деле XIX сатрапией Персидской державы, посылавшей ей «каждые пять лет по 100 мальчиков и девочек»; в некоторых работах даже присутствует вредный налет узкого регионального «патриотизма», или иногда пытаются решать сложные этногенетические проблемы исключительно с помощью этимологии… и т.д.

Поэтому если наше молодое государство хочет вообще существовать, ему нужно как можно скорее «повернуться лицом к науке». Только подобный конструктивный подход поможет стать историческому абхазоведению на качественно новые рельсы. Тем более появилось талантливое и мыслящее молодое поколение. Нужна естественная смена элит во всех сферах жизнедеятельности. Неординарных людей необходимо всячески поощрять и помогать на государственном уровне, как поступали наши мудрые деды даже в тяжелые времена 30-х годов ХХ века, и это позволит выйти из создавшейся в результате войны лакуны.

В таком случае «школа дилетантов» сама изживет себя, ибо в нынешних условиях развития современной науки, требующей большей ответственности, она смотрится анахронизмом.

Историческое абхазоведение должно занимать достойную нишу в мировой науке, а это место надо завоевать и отстоять не на словах, а на деле, тем более оно по всем параметрам вполне этого заслуживает. Словом, нужны профессионалы!

Олег БГАЖБА, зав. отделом истории АбИГИ АНА, доктор исторических наук РАН, профессор АГУ