3 НОЯБРЯ 1937 ГОДА. ПОСЛЕДНИЙ РАССВЕТ ДМИТРИЯ ДЖЕРГЕНИЯ

Память

Работая над своей очередной книгой, кандидат исторических наук и постоянный автор нашей газеты Владимир Антипович Пилия случайно обнаружил в газетном отделе архива Российской государственной библиотеки (бывшая «Ленинка») в Москве экземпляр газеты «Советская Абхазия» за 1934 год, в которой была опубликована статья председателя Гагрского райисполкома Дмитрия Джергения. Пилия связался по телефону с Анри Михайловичем Джергения, чтобы узнать, кто такой Дмитрий. Оказалось, что это родной дядя Анри Джергения, репрессированный как враг народа и расстрелянный 3 ноября 1937г. По приезде из Москвы Пилия передал нам в редакцию номер «Советской Абхазии» 84-летней давности, который он скопировал. Естественно, мы обратились к Анри Джергения, чтобы узнать подробности о его дяде.

– Я тоже прочитал эту статью, – сказал Анри Михайлович, – и по ней видно, что её автор был настоящим руководителем, хорошо разбиравшимся в проблемах района, которым он руководил. Одновременно с этим он показал и динамику развития района. И можно сегодня только позавидовать тому, что в те непростые времена ставилась задача создания многоотраслевого хозяйства. Не всегда найдешь постановку таких вопросов у современных руководителей.

– Анри Михайлович, среди многих других имен репрессированных широкому кругу граждан мало что известно о Дмитрии Михайловиче Джергения. Общеизвестно, что родню Нестора Лакоба, особенно тех, кто из себя что-то представлял, почти всю истребили, в том числе и родственников по материнской линии – Щахусна была Джергения. Лично вы что знаете о Дмитрии Иосифовиче?

– Это родной брат моего отца. И хотя он был расстрелян за четыре года до моего рождения, я о нем много слышал и знаю. Мое раннее детство проходило в основном в Лыхны, в доме деда. К тому времени из взрослых мужчин в семье оставался только один из братьев моего отца, Дорофей Джергения – седьмой ребенок в семье. Кстати, он внешне был похож на Дмитрия, и фотография, опубликованная в этой газете, тому свидетельство. На остальных фотографиях братья не похожи друг на друга. Братьев было шестеро, а сестер – пятеро.

О судьбе Дмитрия и о том, что с ним произошло, я мог знать уже лет с пяти-шести, то есть в 1946-47 годах. В это время два брата – Радион и Николай – сидели в тюрьме как «братья врага народа». А мой отец погиб под Ленинградом в феврале 1942 года. Особенно мне запомнилось, что все мои тети до самой смерти не снимали траур и не принимали участия в праздничных мероприятиях. Они у меня так и стоят перед глазами – в черных одеяниях по рано ушедшим из жизни своим братьям.

Информацию о репрессированном дяде я потом добирал, как только это удавалось сделать.

Дмитрий с молодости занимался комсомольской, партийной и государственной деятельностью, был одним из организаторов сельскохозяйственного производства в Абхазии. Он еще в 1926 году окончил Туапсинское Варваринское сельскохозяйственное училище. Позже работал председателем Абхазского областного совета профсоюза рабочих и служащих, председателем Абхазколхозцентра, заместителем Наркомзема Абхазии, начальником отдела кадров Абхазского обкома партии. В последние годы жизни работал председателем Гагрского райисполкома. Тогда Гагра была одним из популярнейших курортов Советского Союза, там отдыхали Сталин, многие члены Политбюро, и они часто бывали у дяди дома. Супруга Дмитрия, Александра Михайловна Надтачаева, потомственная казачка из абхазского села Бамбора, была очень красивой и очень хорошо готовила абхазские блюда. Она рассказывала, что Сталин, находясь на своей даче у Холодной речки, неоднократно просил Дмитрия пригласить его к себе домой на мамалыгу, фасоль и вино «изабеллу».

Во время нахождения Иосифа Сталина на даче на Холодной речке приглашали туда и жен руководителей – Сарию Джих-оглы (жена Нестора Лакоба), Веру Званбая (жена Михаила Лакоба) и Александру Надтачаеву (жену Дмитрия Джергения), так как вместе со Сталиным отдыхала его семья – жена и дочь. Александра Надтачаева рассказывала, что Надежда Аллилуева постоянно жаловалась на свою тяжелую семейную жизнь со Сталиным.

Из той статьи, которую в Москве обнаружил Владимир Антипович Пилия и привез её ксерокопию в Сухум, – ему за это большое спасибо – видно, что дядя был государственником и хорошо знал, чем должен заниматься.

Всю свою жизнь он посвятил своей стране и своему народу и как убежденный коммунист видел будущее Абхазии в составе Советского Союза. Из истории известно, что в 20–30-е годы в Абхазии под руководством Нестора Лакоба появилась целая когорта талантливых, достойных руководителей. И одним из них был Дмитрий Джергения. Но большинство из них ждала трагическая участь.

– Что конкретно вам известно о его гибели? Где и когда был расстрелян?

– В октябре 1937 года Дмитрий вместе с первой группой руководителей Абхазии Василием и Михаилом Лакоба, Михаилом Чалмаз, Владимиром Ладария и другими был приговорен к расстрелу ровно 81 год тому назад. 3 ноября, сразу после вынесения им приговоров, были расстреляны на берегу реки Гумисты. Дмитрию было 34 года.

О надуманности обвинения Дмитрия, как и всех остальных репрессированных, свидетельствует то, что во время судебного процесса в 1937 году ему было вынесено два обвинительных заключения. В первом он обвинялся в покушении на жизнь Алексея Агрба (преемника Нестора Лакоба) и Берия. По воспоминаниям Мушни Хашба, после утверждения этого обвинения посадили самого Алексея Агрба, и такое обвинение не могло иметь места, поэтому придумали второе обвинение – покушение на жизнь Сталина. И увязали это с известным фактом, когда был обстрелян прогулочный катер (стреляли холостыми снарядами), а на этом катере находились Нестор Лакоба с женой, Сталин, Берия и Дмитрий Джергения. Словом, того, кого обвиняли в покушении, сам был на катере. Были тогда сразу же расстреляны пограничники и охрана.

Трагично сложилась после расстрела дяди и судьба его жены, трехлетнего сына и отца жены, Михаила Надтачаева, который был увезен из дома и исчез бесследно. После расстрела Дмитрия его сестры и их двоюродный брат Акакий Сангулия срочно вывезли его жену и сына из Абхазии. Они попали в Казахстан, жили в городе Кентау. Там Александра Михайловна вышла замуж, и муж усыновил мальчика Леву. До совершеннолетия сын Дмитрия носил фамилию отчима и считал, что это его отец. Мать же Левы называла себя абхазкой и пыталась говорить с ним на абхазском языке. Когда Леве исполнилось 16 лет, мать и отчим рассказали, кто он на самом деле. Отчим ему сказал: «Я тебя воспитывал и готов остаться твоим отцом, но ты сам решай, на какую фамилию ты получишь паспорт». Лева выбрал фамилию родного отца. После средней школы он закончил Ташкентский политехнический институт и с матерью переехал жить в Сухум. А в 1992 году он погиб при неизвестных обстоятельствах. Остались внучка и внук Дмитрия – Дина и Дмитрий Джергения, а также пятеро правнуков. Жена же моего дяди, Александра Михайловна Надтачаева, умерла в феврале 1973 года.

Заира ЦВИЖБА