«Я ОТКРЫТО ИДУ ПО ЖИЗНИ»

Трудное детство

Последние лучи солнца уже давно скрылись за горизонтом. Село Джирхуа Гудаутского района медленно погружалось в ночь. Тусклый свет керосиновой лампы едва рассеивал темноту в комнате, где над тетрадкой склонился мальчик. Он только начал делать уроки. Почему так поздно?

В крестьянской семье всегда на первом месте труд. И дети не отставали от взрослых. Спозаранок шли за много километров в школу, а после помогали дома по хозяйству или на плантации: то сажали табак, то его низали. Учить уроки они могли только по вечерам.

Тач Гицба был старшим ребенком в семье, в которой вместе с ним подрастало еще трое детей. До них четверо умерли в раннем возрасте. Только наступало утро, бригадир делал обход по домам, собирал сельчан на работу. И мать, едва покормив ребенка, нередко вынуждена была брать его с собой на табачное поле.

Когда Тач Гицба мысленно возвращается во времена своего детства, он видит своих родителей Шаабана Квацаровича Гицба и Какащу Мачаговну Анкуаб в неустанном труде, хлопотах и заботах.

Тач учился в Джирхуской неполной средней школе, был там секретарем комсомольской организации, затем продолжил учебу в Ачандарской школе, но не завершил ее. В конце 1952 года его забирают в армию, направляют на учебу в польскую армейскую школу младших авиаспециалистов по обслуживанию самолетов МиГ-15.

Танец на портрете

«С нами произошел такой случай, – рассказывает Тач Шаабанович. – Нас, несколько абхазов, обучавшихся в армейской школе, позвал капитан, политработник Чудаев. Он сказал, что поступил приказ отправить нас на Родину, и добавил: «Но и там не останетесь, ваш народ сошлют в Сибирь». Мы расстроились, вернулись в свое помещение, стали собираться к отъезду. Через несколько дней пришли утром к Чудаеву и видим, как он, ликуя, танцует на чем-то, пытается сломать. Пригляделись, а ведь он танцует на портрете Лаврентия Берия. Это было в 1953 году после смерти Сталина. Чудаев сказал нам: «Абхазы, теперь вы свободны, никто вас не тронет». Так мы остались в Польше».

Досрочно по семейным обстоятельствам

После Польши Тача Гицба отправили в Германию, на действительную военную службу. Он служил в авиачасти, был младшим специалистом по обслуживанию самолетов МиГ-15, прикрывавших корабли на море. Служба проходила успешно, и однажды в штабе ему сообщили о решении отправить его на дальнейшую учебу. Однако из Абхазии в часть пришло письмо с просьбой демобилизовать призывника Тача Гицба досрочно по семейным обстоятельствам. Он не хотел возвращаться, очень расстроился, переживал, но выхода не было. Он был нужен своей семье. Отец и мать тяжело болели. Тач ухаживал за ними и присматривал за младшими братьями и сестрой. Постоянно возил на арбе отца за много километров в амбулаторию к врачу. В то же время продолжил учебу в Дурипшской школе. И здесь был секретарем комсомольской организации. Получив среднее образование, Тач поступил в Сухумский педагогический институт на филологический факультет. Одновременно работал в Государственном ансамбле песни и танца, потому что семья очень нуждалась в деньгах.

Подобно грому и молнии

Окончив институт, Тач Гицба стал преподавать в Сухумском культпросветучилище, но за три месяца не получил ни рубля, так что вынужден был уйти. Затем устроился на работу экскурсоводом Сухумского бюро путешествий и экскурсий, а впоследствии стал замдиректора и старшим методистом по природоведческим маршрутам: Рица, Мюссера, Новый Афон, Красная Поляна в Сочи и другим. И тексты для экскурсоводов писал сам.

«Работа мне пришлась по душе, но здесь я столкнулся с руководством экскурсионного бюро, потому что представители грузинской национальности давали материалы по памятникам Абхазии так, как будто они являются грузинскими. Начали менять топонимику. Например, озеро Рица стала Рисхвой, гора Мамзышьха – Мзиури. Это возмущало меня. Я написал книгу «Сухуми – Рица», и после ее выхода в Сухуме в 1968 году, экскурсионные бюро в Сочи стали проводить экскурсии по моим материалам». Автор был вынужден написать заявление об уходе по собственному желанию.

В 1975 году вышла брошюра Тача Гицба «Памятники и памятные места Абхазии», которая была подобна грому и молнии для фальсификаторов абхазской истории. Оплатил книгу Совет по туризму, а после ее издания, по словам автора, все пришли в ужас. Весь тираж изъяли и сожгли. Осталось всего несколько экземпляров, которые успела взять в издательстве жена Тача Гицба.

«Я стал работать вместе с Гиви Агрба (он был директором, а я заместителем) в Доме-музее Дмитрия Гулиа, который тогда фактически существовал только на бумаге. Мы задумали осуществить проект, связанный с историей абхазской литературы, собирали материалы, воспоминания о Дмитрии Гулиа, о других писателях. Я ездил в Москву к жене Михаила Лакрба, привез много книг. Все распределили, собирались сделать экспозиции. Но потом было принято решение, что в Доме-музее должны быть материалы только о Дмитрии Гулиа. Так пожелали дети патриарха».

И вновь Тач Гицба поменял место работы. Стал заместителем директора в Абхазском государственном музее. Не остался он в стороне и от национально-освободительного движения 1977-78 годов. И известное «Письмо 130-ти» – протест против ущемления прав абхазского народа, в числе других подписали и все работники музея. Большую активность тогда проявила творческая и научная интеллигенция. Решением обкома директора музея Юрия Гудисовича Аргун сняли с работы под предлогом, что какой-то один из экспонатов не был подписан. Так его наказали. Директором назначили Александра Миктатовича Тариа, который в дальнейшем, как известно, много лет руководил музеем».

С той поры, как говорится, столько воды утекло! Сколько разных событий произошло в жизни страны и в жизни Тача Гицба. У каждого времени есть свои трудности, но человек должен уметь преодолевать их и закаляться в невзгодах. Как же иначе?

Есть на свете счастье

Тач Гицба и сегодня работает в музее, уже 47 лет. В семье он счастлив. С женой Норой (Белой) Допуа он вырастил дочек Илону и Лиану. Обе замужем, имеют детей. Так что Тач Шаабанович – счастливый дедушка. Семью свою обожает. «Хотелось бы для дочек всего хорошего, что есть на свете», – говорит он.

Тач Шаабанович в неустанном труде. Помимо своей основной работы, он занят переводом своей книги об абхазской горной топонимике с абхазского языка на русский.

«Я открыто иду по жизни», – говорит Тач Гицба. Пожелаем же ему поменьше сильного встречного ветра, неиссякаемости теплого солнца, счастья, здоровья и долголетия.

Лейла ПАЧУЛИЯ